— Поворачивай! — решившись, скомандовал я. — Давай, друг мой, не мнись, шевели крылышками!
— В Обитель? — не понял Гаруда. — Эх, дела делами, а дружба дороже!
— Вот именно что дороже! Помнишь, приятель, ты задолжал мне один завтрак? Гони в Вайкунтху, должок возвращать! Заодно и с буянами твоими разберемся.
— Индра! — просиял Лучший из пернатых, закладывая такой вираж, что у меня дух захватило.
— Владыка! Век не забуду! Ох, и позавтракаем… небу жарко станет!
И гигантский орел пошел пластать небесные пути сиддхов крупными ломтями.
Я сидел у него на спине, зарывшись в пух до подбородка, улыбался про себя и думал, что сегодня мне повезло.
Иначе я никогда не смог бы проникнуть в имение братца Вишну, не привлекая к себе внимания.
— Братва! За что кровь проливали?! За сметану их клятую?!
— Ниче! Были кровь с молоком, а пройдусь кулаком — молоко с кровью, пейте на здоровье!
— Сами небось ягнят трескают! С подливкой! С грибочками! С перепелиными сердчишками! С этими… как их…
— Не трави душу! Тело сдохло, одна душа осталась — не трави, говорю!
— Пошли, пустим красного фазана!
— Верно! Назвался Опекуном — опекай! Или мы сами… миром навалимся…
— Сами!
— Братва! Не могу молчать!..
— Эхма! Где наша не пропадала! В раю — краем, в аду — пропадом!..
Поначалу я наблюдал за всем этим столпотворением со стороны. Еще на подлете мне стоило больших трудов уломать Гаруду не соваться сразу в драку, а уменьшиться и обождать за дальними тумбами из гра-нита-слюдянца. На которых чинно восседали изваяния пяти бессмертных аватар братца Вишну: Рыба, Черепаха, Вепрь, Человеколев и Карлик.
За Карликом опять торчала лупоглазая рыбья морда с рогом посередине лба — и так по кругу.
Я надеялся, что в компании статуй любопытный клюв Проглота, даже торча между пятачком Вепря и грандиозным лингамом Карлика, сойдет незамеченным.
Верней, не "даже", а именно поэтому.
Сразу за тумбами-постаментами начиналась решетчатая ограда, о которой упоминал Лучший из пернатых, а в кольце решеток возвышались здания, чей вид мигом напомнил мне "Канон Зодчих".
Земной, где утверждалось: "Частные жилища и строения могут иметь от одного до девяти этажей, в зависимости от общественного положения владельца, но здания с одинаковым числом этажей должны непременно быть одинаковой высоты и без излишеств в украшательстве".
Три строения за оградой были братьями-близнецами: пятиэтажные, хмуро-серые, без малейшего намека не то что на излишества, но и вообще на попытку "украшательства". А посему на храм, пусть даже особенный, походили не более, чем Индра на Упендру.