Герцог Гуннар захватил Дворец Сокола?
Командовать стражниками, после ранения Дражко, остался простой сотник. Глашатный Сташко не в счет, потому что он стар и откровенно слаб в воинских утехах. Сил у сотника достаточно, умения ему тоже не занимать у ростовщика под проценты, но вот хватит ли воли сопротивляться одновременно и Гуннару, отцу Рогнельды, и боярам? Не убоялся ли сотник последствий в ситуации, которую он до конца не знает?
Дражко попытался прислушаться к своим ощущениям.
Лежал он несомненно уже не на лестнице, где настиг его предатель-убийца,, а на широкой скамье, хотя и недостаточно широкой для его мощных плеч. Кольчуги и бахтереца на себе воевода не ощутил. И не мог понять, связан он или просто перебинтован.
Надо открывать глаза. Пусть он в плену, пусть связан, пусть готовят его к пыткам и издевательствам… Но незнание хуже боли. Мучительнее боли. Мысли о возможных бедах всегда страшнее самих бед.
И что случилось с Рогнельдой, которую доверил заботам воеводы Годослав? Если Гуннар взял штурмом Дворец до подхода подкрепления, которое вызвал из поместья Дражко, то он не пощадит дочь, отказавшуюся ему повиноваться…
Дражко открыл глаза. Резко, болезненным рывком. И увидел, что лежит в своей спальной светлице. Солнце, близкое уже к полуденному, косо привносит в окно яркие лучи, словно обещает безопасность и спокойствие. Рядом, устроившись поудобнее в кресле, спит, свесив голову, его мать.
— Мама… — не слыша своего голоса, прошептал Дражко. А она услышала, встрепенулась, отчего тонко звякнули
затейливые биллоновые шейные гривны, оглянулась испуганно, но тут же поняла, где находится, и повернулась к сыну.
— Живой, Дражко… — выдохнула она, словно уже не надеялась услышать его голос.
И слезы выступили на глазах пожилой женщины.
— Что произошло, мама? Где Рогнельда?
— Что произошло… Долго рассказывать. Тебя предатель ударил кинжалом. А у нас тут… Но это потом, это потом… Тебе сейчас отдыхать след. Спи лучше…
— Мама, как я могу уснуть, когда от беспокойства мучаюсь больше, чем от ран. Что с Рогнельдой?
— И нечего беспокоиться. Когда у нас такая княгиня, как Рогнельда, беспокоиться нечего…
— Что же случилось, мама, расскажи, не пытай меня. И старая княгиня, как ей ни хотелось по-своему проявить
заботу о сыне, рассказала…
* * *
Дражко звали настойчиво. Кричали. Не дозвались. Начали искать, когда герцог Гуннар уже выстроил свое воинство против Дворца Сокола. И нашли на лестнице, лежащего в луже собственной крови. Сотник растерялся.
— Как быть? Смеем ли мы противостоять боярам и герцогу Гуннару? — спросил он глашатного.