Каспер лежал один меньше минуты, но каким-то образом, пока меня не было, несмотря на ужасные травмы, ему удалось слезть с дивана — теперь он лежал около двери.
Казалось, все происходило будто в замедленной съемке.
Я так торопилась, так паниковала, но теперь время словно остановилось. Мой чудесный Каспер был на последнем издыхании. Я просто поняла это. Мне не нужна была медицинская экспертиза, не нужно специальное образование. Вот и все. Это был конец.
Я легла на пол рядом с ним и гладила его не переставая. Я не знаю, был ли он в сознании или нет, но мне важно было шептать слова успокоения, для нас обоих.
Что я говорила? Понятия не имею.
Что я чувствовала в эти последние секунды? Точно не знаю.
Вместе, в любви — я держала моего мальчика, пока он покидал этот мир.
Боль была почти невыносимой, но если бы я не была рядом с Каспером, когда он испустил последний вздох, — этого я не смогла бы вынести. Для меня было честью находиться рядом с ним в этот момент, даже если мое сердце разбилось при этом на куски. А оно разбилось. На мелкие кусочки.
Глава 25
Самые тяжелые дни
Я должна была сделать хоть что-то. Я понимала, что Каспер погиб, но все равно я обязана была сделать ради него еще кое-что. Я не хотела видеть, как он лежит на полу, покалеченный и опустошенный, тень чудесного кота, которым он был когда-то. Я знала, что должна отвезти его к ветеринару, где к нему отнесутся с уважением.
Я подняла моего великолепного кота и завернула в плед. Казалось, мои руки принадлежат кому-то другому: они отчаянно тряслись, пока я пыталась его запеленать. Для меня было важно, чтобы с этого момента к нему относились только с любовью и заботой, и я пыталась быть как можно более нежной с его искалеченным телом.
Я знала, что телефон в клинике не работал уже с неделю, а время было против меня. Они закрывались в 10 утра, и это означало, что у меня было всего пятнадцать минут, чтобы до них добраться. Я позвонила в больницу для животных на другом конце Плимута и попросила их сообщить моему ветеринару, что Каспера сбила машина и что мне нужно привезти его. У меня было ужасное предчувствие, что если я не оповещу их заранее, я окажусь перед закрытыми дверьми.
Когда я доехала до них, было начало одиннадцатого, но меня ждали. Девушка в приемной очень любила Каспера, читала о нем в газетах, поэтому она была чрезвычайно расстроена. Остаток приема я помню смутно. Я знала, что Каспер мертв, мне не требовалось подтверждение. Возможно, мне необходимо было сделать что-то, чтобы до конца в это поверить. Приехав к ветеринару, я отдавала долг Касперу, убеждаясь, что до последней секунды о нем заботятся. Возможно, мне нужно было вслух произнести: «Каспер мертв».