XII
Король Фридрих сидел на ступеньках мельницы под ее обрубленными картечью, в щепы поломанными крыльями. Он был, как всегда, наглухо застегнут. Черная шляпа нависала над левой бровью. Сухие пальцы сжимали трость.
Король Фридрих улыбался. Он улыбался одним своим широким ртом: войска короля одержали полную победу – все левое крыло русских было разбито.
Восемьдесят секретных шуваловских гаубиц, умолкнув, остались здесь, на Мюльберге. Часть из них прусские гренадеры, первыми вскочившие на батареи, сгоряча заклепали сами. У других были разбиты лафеты, и гаубицы валялись в песке вместе с людскими трупами.
Победа была полная.
Король Фридрих ликовал; он уже отправил гонцов с этим радостным известием в Берлин и к армии в Саксонию.
Напрасно русские перестроили на Большом Шпице свой флангу – ближайшие к оврагу полки поставили поперек возвышенности, как раньше, на Мюльберге, сделал князь Голицын; гренадеры короля не шли вперед только потому, что Фридрих сам еще не знал, что предпринять.
Король Фридрих раздумывал. Генералы почтительно стояли перед ним.
Все они, кто еще сегодня не успел показать храбрость и силу своих солдат, как Зейдлиц и принц Вюртембергский, и кому уже пришлось хорошо поработать, как Финк, Шенкендорф, Линштедт, – все они в один голос говорили, что надо остановиться на Мюльберге и не идти дальше.
– Солдаты очень утомлены – они десять часов на ногах, пять часов в бою, – говорил Финк.
– Ваше величество, русские за ночь сами уйдут прочь. Им больше ничего не остается делать, – прибавил Зейдлиц.
Король иронически улыбнулся:
– Уйдут, чтобы завтра же снова прийти сюда.
– Они не скоро оправятся от такой конфузии: ведь уничтожено пятнадцать батальонов, – убеждал Линштедт.
– Ерунда! Враг еще силен. Посмотрите, как они стоят, – кивал на Большой Шпиц король Фридрих. – Господа, я вас не узнаю!
Улыбка разом исчезла. На лице короля все, за исключением длинного носа, сразу стало круглым: рот, глаза.
– Вы не хотите, чтобы я до конца воспользовался блистательной победой?
Генералы молчали, потея. Король сидел хоть и под разбитыми крыльями мельницы, но все-таки в тени, а им приходилось стоять на самом солнцепеке.
– Я понимаю вас, Зейдлиц: вам не нравятся эти озера и овраги. Вашим гусарам негде развернуться…
– Мои гусары пойдут туда, куда прикажете, ваше величество! – чуть вспыхнув, ответил Зейдлиц.
Король Фридрих пропустил его слова мимо ушей. Он сделал вид, что занят другим, – в это время к мельнице подъезжал тучный генерал Ведель.
– Вот посмотрим, что думает мой храбрый Ведель, – немного ласковее сказал Фридрих. – Мой Леонид, – прибавил он, позабыв на минуту, что этого Леонида только две недели тому назад Салтыков разбил под Пальцигом в пух и прах. – Генералы говорят, что нам следует остановиться здесь и не идти дальше. Что думаешь ты, Ведель?