Может быть, Старицкому захотелось напоследок сделать что-то приятное молодому человеку, может быть, и по другой причине, однако, приготовив связку, он обратился к нашему герою со словами:
— Если хотите, я покажу вам квартиру. Как знать, сколько времени вам придется здесь оставаться?
Пирошников не выразил особого желания, но и не отказался. Они вышли в тот же коридор, где сразу на пути им встретилась старушка, которая бесшумно, как на лыжах, передвигалась в шлепанцах по крашеному, изрядно потертому полу.
— Доброго здоровьица, Георгий Романович! — пропела, чуть поклонившись, старушка, но названный Георгий Романович, не обращая на нее ни малейшего внимания, повлек Пирошникова в кухню.
В кухне, которая оказалась гораздо просторнее, чем комната Наденьки, шипела на газовой плите черная сковородка, на коей жарились какие-то мелкие рыбешки. Вдоль стен располагались три стола с кухонной утварью, указывающей на различный достаток владельцев; возле самого нового, покрытого рисунчатым пластиком, возвышался холодильник. В дальнем темном углу стоял какой-то сундук, покрытый тряпками. Георгий Романович указал на стол среднего достатка и сказал:
— Это стол Надежды Юрьевны. В столе кое-какие продукты, вы потом сами посмотрите. Вот это (тут он повел рукой к пластиковому столу с холодильником) принадлежит Ларисе Павловне. Именно она открыла мне тогда дверь, я вам рассказывал. Интересная женщина!
На этом месте Георгий Романович тонко и вспоминающе, если можно так сказать, улыбнулся. Какая-то недосказанность мелькнула в его словах, и наш герой ее заметил. Затем, небрежно махнув в сторону беднейшего стола с сундуком рядом, кандидат наук заметил, что это хозяйство мымры, как он выразился, встреченной ими в коридоре.
— А где она живет? — поинтересовался Пирошников.
— Да нигде она не живет! Она вообще не живет, путается только под ногами! — с озлоблением отвечал Старицкий.
В этот момент, легкая на помине, появилась и мымра, скользнув к сковородке, с тем чтобы снять с нее золотистого цвета рыбешек и положить новых, вывалянных в муке. Пирошникову показалось, что старушка, занимаясь всецело своим делом, тем не менее подглядывает за ними и вообще ушки у нее, как говорится, на макушке.
— Лариса Павловна дома? — приближаясь к ней, прокричал почти ей в ухо владелец собрания Достоевского.
— Да это уж лучше вам знать! — обидевшись, произнесла мымра, но спохватилась и добавила: — На службе она, на службе, батюшка!
— Жаль, — протянул Старицкий, — ну да ладно. Пойдемте! — и он повел Пирошникова обратно в коридор, шепча ему: — Притворяется глухой, но заметьте, слух у нее дай бог каждому, да и зрение тоже. Так что учтите!