Надо сказать, что Пирошников не говорил всей правды, то есть, по существу, лгал, когда разговор коснулся его лично и Наденьки. Ему еще не ясна была степень осведомленности бывшей мымры, а теперь Анны Кондратьевны, или бабушки Нюры, как она предложила себя называть. Рассказывать ей о причудах лестницы наш герой не считал пока возможным, чтобы не перепугать бедную бабку и не отбить у нее охоту общаться, а заодно его подкармливать.
Поэтому он тонко перевел разговор на Георгия Романовича, надеясь посредством его личности (естественно, в преломлении старушки) разведать как можно больше о квартире и жильцах.
— Умный человек и хитрый, не в обиду будь сказано, а Наденька, уж и не знаю, что да почему, одним словом, жили, — чуть покачиваясь, завела свою шарманку бабка Нюра. — Жили и жили, а мне-то что за дело? Наденьке хозяин, а нам в квартиру сторож безвыездный, все спокойней, мужчина ведь…
— Почему это безвыездный? — не утерпел Пирошников.
— А не выезжал никуда, — простодушно вздохнула старушка, в первый раз и осторожно дотрагиваясь до принесенной рыбки.
Судя по всему, Анна Кондратьевна была совсем не в курсе истинных причин привязанности Наденькиного мужа к своему местожительству. И ладно! — решил Пирошников. Не стоит забивать голову старухе всякой ерундой с лестницей, не поймет.
— Долго он жил-то? — как бы невзначай спросил наш герой.
— Да он и посейчас живет, чай не помер, — отвечала старуха.
— Я не про то, — сказал Пирошников, поглощенный едой. — Долго ли он безвыездно жил? Ну, не выходил никуда?
— А кто его знает? Я за ними не присматривала, зачем они мне? — насторожившись, заявила старуха. — Уж год будет, как съехал. Сперва захаживал чуть не каждый день. То к одной, то к другой…
— К кому это — другой?
— А я что, знаю? Ничего я не видела и не знаю! — отрезала вдруг старуха.
Она подхватила с тарелки пару рыбешек и поднесла их кошке, которая, лежа на боку, сладко потянулась, обнажая когти, а потом не торопясь принялась есть старухино угощенье. Вернувшись к столу, бабка Нюра всплеснула руками и охнула совершенно непритворно:
— Батюшки! Хлеб-то я забыла! Как же это без хлеба-то есть?
И она исчезла в двери, оставив Пирошникова с тарелкой, на которой, по правде сказать, осталось рыб раз-два и обчелся. Так что никакой особенной необходимости в хлебе уже и не было, и наш герой, подумав об этом, поплелся вслед за старухой в кухню. Он застал ее в углу над раскрытым сундуком и что-то в нем ищущей. Анна Кондратьевна была так увлечена поисками, что не заметила появления в кухне Пирошникова, а когда наш герой приблизился к ней, оторвалась от сундука, поспешно его захлопнув, и запричитала: