Я уже упоминал о том, что было дальше, после ухода Пирошникова из института. Он служил в армии, потом перебрал несколько занятий, наблюдая жизнь, читал и даже пробовал сам писать, но забросил. Все это время основным его пристанищем была комната на Васильевском острове, оставшаяся за ним после отъезда отца с мачехой.
Изложив, таким образом, факты детства и юности героя, я перехожу к главному вопросу, который очень меня волнует. Согласитесь, что происшествие с лестницей, если его рассматривать серьезно, а мы, кажется, об этом договорились, не могло случиться просто так на ровном месте с любым человеком. Приключение произошло с Пирошниковым, и, надо полагать, для этого имелись основания.
Что-то опять выделило его из общей среды, хотя в данном случае это выделение не пришлось по вкусу нашему молодому человеку. Уж лучше бы как все, без всяких лестниц и нерешенных вопросов!
Я не могу дать простого и логического объяснения явлений необъяснимых, хотя бы потому, что не желаю походить на теоретиков, изображенных выше, которые признавали сверхъестественное лишь в кино и книгах, да и то не во всех, а лишь снабженных специальным грифом: «фантастика». Но можно ведь попытаться объяснить если не само явление, то его причину, а ее я склонен искать в характере Пирошникова.
Размышляя о своем герое, я перебирал одно за другим его духовные качества и в каждом из них, да и в их совокупности тоже, не было ничего исключительного. Я припоминал разговоры, которые когда-то вел со своими приятелями Пирошников, сопоставляя их с вехами, так сказать, его биографии, и вот наконец возникло слово, которое все объяснило. Как я раньше до него не додумался? Так! так! — говорил я себе, — теперь-то мой герой и ясен и мотивирован для меня. Нашлась-таки пружина его поведения, нашелся тот самый стержень, о котором…
Конечно же, я ошибался. Не надо упрощать, как сказал бородач, упомянутый выше. Но тем не менее я хочу предложить найденное слово читателю, поскольку ничего другого у меня пока нет.
Минуточку!.. Не торопитесь, всему свое время. Еще один факт. Однажды Пирошников сказал в разговоре, что ему чрезвычайно понравилась фраза, которой приказал слуге будить его Сен-Симон, кажется: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!» И если вы еще не догадались, куда я клоню, то вот это слово: предназначение.
Да, Пирошников в глубине души верил в свое предназначение, причем в предназначение высокое, но все его метания проистекали из того, что он ни на вот столько не знал, где, когда и в чем это предназначение воплотится. Может быть, вера его брала начало из отцовских феерий, может быть, собственные детские мечты питали ее, но вера была и с годами не пропадала, несмотря на то что время шло, а великих дел совершалось до обидного мало.