Беренгария просияла, словно внутри нее вспыхнул какой-то свет. В этот момент она выглядела так восхитительно и была настолько взволнована, что сердце подсказало мне: я с легкостью обману ее и добьюсь своего. Мне стало немного не по себе, но я загнала голос совести вглубь. Ведь если бы она отпустила Блонделя в Апиету, я не пошла бы на такую крайность. Кроме того — кто знает? — из этой затеи действительно могло что-то получиться. С Алис и Ричардом связана какая-то тайна. А все, что я говорила о шпионских способностях Блонделя, было правдой.
— Тебе следует немедленно написать кардиналу о том, что ты высоко ценишь его усердие и благодарна ему. Пошли ему подарок, недорогой, но достаточно оправдывающий приезд твоего личного посланца, добавь, что податель письма — прекрасный музыкант, и если кардинал сочтет, что Блондель этого достоин, то, может быть, познакомит его с обитателями Вестминстера. Это должно быть письмо слегка сентиментальной, импульсивной девушки.
— И может быть, тогда мы обо всем узнаем! Анна, хорошенько подумай. Предположим, он действительно что-то разведает. Неизвестность так мучительна! Я не могу ни на что надеяться, пока не раскроется эта тайна. О, Анна, ты даешь новую надежду. Я так люблю тебя!
Она обняла меня за талию и, прижав к себе, поцеловала. К моему лицу словно прикоснулась согретая солнцем роза, и меня охватил страшный стыд.
— А теперь давай подумаем, — чуть сдавленно произнесла я, — что мы пошлем его преосвященству.
— Помнишь кольцо с сапфиром, что подарила мне тетя Лусия, когда я была у нее? Тетушка специально просила Папу благословить кольцо, а носить его я не могу — оно даже на большом пальце не держится.
— Самый правильный выбор — комбинация подходящего с неприемлемым, — важно заметила я.
— И еще, Анна…
— Что?
— Может быть, ты посвятишь Блонделя в эту историю? Только в общих чертах, если возможно. Мне самой как-то неловко. Он такой… мягко-надменный, если можно так выразиться. Я знаю, я сама в этом виновата. Связывая Блонделя со своим сном, я его немного избаловала. Например, сегодня я была права в отношении письма, и мне следовало побить его за то, что он счел меня невеждой. Но я подумала, что он ничем не связан и может уйти. И протянула ему руку. И простила его. О, Анна…
Опасаясь, что она поцелует меня еще раз, я чуть отодвинулась и сказала со всей искренностью, на которую была способна, и почти чувствуя себя виноватой.
— Я надеюсь, у нас что-то получится, Беренгария. Мы не должны терять надежды.
— Лишь бы только знать, пусть самое худшее, — сразу стало бы легче. Если бы я знала, окончательно и бесповоротно, что Ричард собирается жениться на Алис, то легла бы и умерла на этой вот постели!