— Вы сказали Беренгарии о том, что намерены серьезно рассмотреть предложение Исаака? — спросила я.
— Нет, но непременно скажу и хочу, чтобы мои намерения стали совершенно ясными еще до их приезда. А разве я перед отъездом в Гранью не просил тебя намекнуть ей об этом?
— Я решила повременить. Мы все еще не утратили надежду на то, что английское дело обернется в нашу пользу.
— Поворот в нашу пользу уже произошел. В Руане мне сказал об этом Диагос. По его словам, после визита к Филиппу Французскому Ричард ясно сказал о немедленной свадьбе и о намерении почти сразу же отправиться в Англию. Свадьба может состояться после Пасхи, и это известие укрепило мою позицию. Теперь следующая наша задача — узнать, не влюбится ли она в кого-нибудь еще, возможно, даже еще менее подходящего. Анна, я не могу больше прыгать через это кольцо, как дрессированная собака. Незамужняя женщина в зрелом возрасте — угроза и несчастье для семьи; это прекрасно понимали наши предки, отдавая дочерей замуж в двенадцать лет либо отправляя их в монастырь. — Эти слова явно напомнили отцу о другой дочери, и он в страшном раздражении сказал: — Я был глупцом, потакая своим дочерям, слюнтяем, дураком — точнее не скажешь. И сыну тоже. Мне далеко за пятьдесят, смерть уже дышит в затылок, а у меня до сих пор нет внука, которому я мог бы передать свое имя. Одна дочь силится завлечь почти женатого мужчину, другая играет в прятки со служением церкви, а ты — ты смеешь говорить мне о Великом посте! С твоего разрешения, ты просто нахальная, дерзкая девчонка.
— Но, сир, даже Карл Великий позволял вольности своему карлику.
Отец чуть поморщился, как от боли, и продолжил в несколько более спокойном тоне:
— Ты действительно дерзка, но иногда мне кажется, но иногда мне кажется, что ты единственная в моем потомстве обладаешь трезвым умом. Именно поэтому ты должна понимать, что на сей раз я обязан настоять на своем. Я был достаточно терпелив и снисходителен, делал все возможное, чтобы добиться для Беренгарии человека, завладевшего ее фантазией. Но пришло время, когда мне следует быть благоразумным. В противном случае, прежде чем мы поймем, до чего дошли, она прыгнет в постель к какому-нибудь смазливому груму или менестрелю — таких случаев сколько угодно!
Даже в моменты ненависти к своей единокровной сестре я не могла не восхищаться ее красотой, чувством собственного достоинства, чувством меры и приличия, а также скрытностью. Но все эти качества отступали перед ее характером, вызывавшим у меня презрение. Я всегда считала Беренгарию избалованной и изнеженной, раздражительной, ленивой и своенравной. Глядя на нее, я часто задумывалась над тем, какой она была бы, оказавшись на моем месте.