Они вышли из метро. Павел спросил Родю о Стасиных картинах.
— Я забрал их потому, что боялся, как бы Стеф не стал распродавать ее вещи, — объяснил Родион. — Предлагал ему денег на первое время, пока ты не войдешь в норму, но он отказался. Тогда я и увез картины от греха подальше.
— Думаешь, я войду в норму? — с надеждой спросил Чон.
— Почему нет, брат? Все проходит, и счастье, и горе, только ненависть, говорят, вечно живет в человеческом сердце, но нам с тобой, брат, вроде некого ненавидеть, — вдруг осклабился Родион.
Чон не заметил его странной гримасы.
— Кроме самих себя, — сказал он.
Они вошли на кладбище. Родион хорошо помнил дорогу. Он запомнил ее еще с того времени, как одна добрая женщина им с Сашей Руденко устроила экскурсию по могилам преподобных и блаженных. Пока они шли к участку Михальских, Родя пересказал Чону историю блаженной Наталии, которая выучила на память всю Псалтырь. Чон слушал с интересом. Подошли к чугунной ограде.
— Здесь, — сказал Родион, открывая калитку.
Могила Стаси оказалась просто маленьким холмиком, поросшим каким-то декоративным вьющимся растением с мелкими цветами, с большим дубовым крестом в изножье, на котором было вырезано: «Р.Б. Анастасия».
— Значит, в крещении ее именовали Анастасией, — пробормотал Чон. — Я угадал. Знаешь, брат, я попросил одного человека молиться за нее… Скажи, за самоубийц можно молиться?
— Кто тебе сказал, что Стася — самоубийца? — возразил Родион. — Это был несчастный случай, запомни.
— Конечно. Листья-то как нападали, как будто уже настоящая осень…
— А тут под скамеечкой веник. В два счета все разметем…
Родя извлек из полиэтиленового пакета веник и принялся сметать палую листву. Чон прижался лицом к кресту. Он и в самом деле ощутил в душе что-то вроде умиротворения. Но листья деревьев казались ему черными, а небо — белым, бумажным… И розы, положенные им и Родей на Стасин холмик, были припорошены пеплом… «Нет, это не психическое, — с надеждой подумал Павел. — Что-то случилось с глазами на почве нервного потрясения. Надо сходить к окулисту».
Чон пытался припомнить слова молитвы, которую читал в храме тот хромой, но в памяти осталось только «в месте светлом, в месте злачном, в месте покойном»…
— Ты какую-нибудь молитву знаешь? — обратился он к Роде.
— Только «Отче наш». Прочитать?
Чон кивнул. Родя начал читать молитву. Дочитал до конца, сказал «Аминь» и посмотрел на Чона.
Тот стоял в какой-то странной застывшей позе, вытянув шею и вперив куда-то полубезумный взор. На лице его был написан ужас.
— Что с тобой? — спросил Родион.