Павел неуверенно покачал головой.
— Послушай, вот ты была на похоронах… Ты уверена, что вы похоронили Стасю, а не какую-то другую утопленницу?
Зара возмущенно всплеснула руками:
— Да ты сам видел ее мертвое тело! Своими собственными глазами! Что уж говорить обо мне!
— Знаешь, у меня тогда все как-то плыло перед глазами. Ее русые волосы… Одежда ее…
— Она умерла, Чон, и давай отнесемся к этому как к свершившемуся факту. Ну чем еще я могу доказать тебе, что ее нет в живых?
— Может, ты съездишь со мною на ее могилу? — предложил Чон. — Я так и не побывал на ее могиле.
— Думаешь, я помню, где могила? Конечно, я там была два раза, один раз со Стефаном… Н-да. Стеф с тобой не поедет. Хочешь, я договорюсь с Родионом? Позвоню ему и попрошу, чтобы он показал тебе Стасину могилу. Заодно поговори с ним о ее картинах — почему он их забрал к себе. Ты был ее мужем. Пусть вернет обратно.
— Да, пожалуй, мне ее работ как-то не хватает. Позвони.
Родион не выказал никакого удивления, когда Зара попросила его сводить Чона на Стасину могилу.
— Это правильно, — сказал он. — Пусть побывает на кладбище. Если только он в состоянии самостоятельно передвигаться…
— В состоянии, — заверила его Зара. — Он вовсе не так плох, как прежде.
— Рад за него. Передай Павлу, завтра встречаемся в метро «Тульская», внизу, в зале, где поезда, в четыре часа дня. Удобно ему?..
Зара заверила Родю, что Чону это удобно, и, довольная мирным голосом Родиона, — ей казалось, что он терпеть ее не может, — передала их разговор Чону.
— Видишь, человек с готовностью вызвался проводить тебя… А тебе мерещится, что все тебя ненавидят. Нет, это не так!
На другой день Зара снаряжала Чона на кладбище. Ей хотелось, чтобы он выглядел как можно лучше. Она выгладила его лучшую рубашку, вычистила темно-серый костюм, купила десять белых роз. Чон послушно переоделся. Зара прошлась расческой по его густым поседевшим волосам и вручила ему букет.
— Ну, ступай. Надеюсь, на ее могиле все твои страхи рассеются. Ты попросишь у нее прощения и простишься с нею. — С этим напутствием Зара отпустила Чона.
Родя, как договорились, поджидал Павла в зале метро, прохаживаясь взад-вперед с четырьмя белыми розами. Правда, Чон не был уверен, что его и Родины розы — белые. Но главное, что Родион, который избегал его со дня гибели Стаси, был здесь.
— Здравствуй, брат, — настороженно глядя на него, произнес Чон.
— Здравствуй, брат, — отозвался Родя. — Ну и изменился же ты…
— Горе кого хочешь изменит, — успокоенный тем, что Родион назвал его братом, сказал Чон.
— Это верно. Ну, вперед…