Чон не стал спорить. Он давно уже старался ни с кем не спорить.
Его грызла дремучая тоска, с которой необходимо было как-то справиться, но как?..
Обычно, когда это настроение одолевало его, Чон садился за инструмент и изливал душу в резких какофонических звуках или мыл, чистил, скоблил мастерскую, доводя ее до блеска.
Еще он охотно поспал бы. Прилег, как бомж, на обитую дерматином лавку в вагоне и вздремнул, пока бы его не растолкал милиционер. Прокатился бы по кольцу, но на «Павелецкой» нужно было переходить…
Чон прошел по переходу, с отвращением посматривая на здесь и там продававшиеся цветы, сбежал по гранитным ступеням вниз и снова вошел в вагон поезда.
Там он все-таки слегка задремал — пару станций пролетел в отключке.
Но этого оказалось достаточным для того, чтобы Чон почувствовал себя гораздо бодрее.
Выйдя из метро «Коломенская», он уже не чувствовал прежней тоски и усталости, только жажду. Еще — желание закурить.
Чон порылся в карманах, извлек пачку «Кэмела», на ходу прикурил — жажда стала еще сильнее.
Перед самым входом в парк он взял в ларьке бутылку пепси, откупорил ее и сделал пару глотков.
И, держа бутылку в руках, пошел, пошел мимо знакомых красот, которые когда-то очень любил, мимо высокого храма, мимо старых деревьев — некоторые были обнесены оградами, мимо старых могильных плит…
Он остановился у развалин храма Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Запрокинул голову вверх с неясной улыбкой, будто одна уцелевшая башня вызвала в нем какую-то пугающую и одновременно забавную ассоциацию.
Чон поднялся по ступенькам на террасу возле башни и огляделся.
Там никого не было.
Он бросил взгляд на часы и решил, что человек, с которым он должен сегодня встретиться, поджидает его в другом месте — там они тоже довольно часто назначали встречи.
Чон не торопился.
Он выкурил еще одну сигарету, задумчиво поглядывая в сторону шлюзов на Москве-реке, на саму реку, свинцово-холодную, на пустырь, расстилающийся на том берегу, наполовину съеденный туманом.
Облокотясь о каменный парапет, Чон долго смотрел на струящую свои воды, еще незамерзшую реку…
Затем повернулся, сбежал вниз и по тропинке, петляющей между оврагами, пошел вперед.
Поднявшись на холм, прошел мимо одинокого старого домика, обнесенного обветшавшим забором, — в этом домике он когда-то мечтал поселиться. Глянул вперед, отыскивая взглядом знакомую скамейку, на которой виднелась человеческая фигура.
Чона ждали.
При звуках его шагов она не шевельнулась.
Девушка сидела уткнувшись лицом в колени, рассыпав свои длинные волосы по мерзлой земле.