Я слишком устала, чтобы удивиться его осмотрительности и заботе. Я только пробормотала «Большое спасибо, мистер Бернард» и стала подниматься по лестнице. Еда и разговор с мамой почти стёрлись из моей памяти, потому я что при этом практически спала. Жевать я не могла совершенно точно. Наверное, это был суп.
— Ой! Как красиво! — Каролина обнаружила платье, которое вместе украшенным рюшами чехлом висело на стуле. — Ты принесла его из прошлого?
— Нет. Я была в нём ещё до того. — Я выпрямилась на кровати. — Мама вам рассказала, какая странная вещь произошла?
Каролина кивнула.
— Ей не пришлось много рассказывать. Тётя Гленда так орала, что наверняка все соседи уже в курсе. Она представила всё так, как будто мама — гадкая лгунья, укравшая у бедной Шарлотты ген перемещения во времени.
— А Шарлотта?
— Ушла к себе и больше не показывалась, как тётя Гленда ни просила. Тётя Гленда кричала, что Шарлоттина жизнь загублена и что всё это мамина вина. Бабушка сказала, что тёте Гленде надо принять таблетку, иначе она будет вынуждена позвать врача. А тётушка Мэдди беспрерывно вещала про орла, сапфир, рябину и башенные часы.
— Это было, конечно, ужасно, — сказала я.
— Ужасно интересно, — откликнулась Каролина. — Мы с Ником считаем, что это классно, что ген унаследовала ты, а не Шарлотта. Я думаю, ты всё сумеешь так же хорошо, как Шарлотта, хотя тётя Гленда говорит, что у тебя мозги размером с горошину и руки растут из попы. Тётя Гленда такая злая. — Она погладила шёлковую ткань корсета. — А ты примеришь это платье для меня сегодня после школы?
— Конечно. Но ты можешь и сама его примерить, если хочешь.
Каролина захихикала.
— Оно же мне слишком велико, Гвенни! И тебе действительно пора вставать, иначе останешься без завтрака.
Только под душем я окончательно проснулась, и пока я мыла голову, мои мысли беспрерывно вертелись вокруг вчерашнего вечера, точнее говоря, вокруг того получаса (по ощущениям), который я, ревя белугой, провела в кольце рук Гидеона.
Я вспомнила, как он прижимал меня к себе и гладил мои волосы. Я была настолько сама не своя, что пока не успела подумать о том, как мы стали вдруг близки. Но сейчас я чувствовала себя ещё более неловко. Прежде всего потому, что он вопреки своей обычной манере был действительно очень мил (пусть даже и из чистого сочувствия). А ведь я при этом твёрдо намеревалась презирать его до конца жизни.
— Гвенни! — Каролина постучала в дверь ванной. — Ты не можешь торчать тут целую вечность!
Она была права. Я не могла сидеть тут вечно. Мне надо было выходить — в эту странную новую жизнь, которая на меня внезапно обрушилась. Я закрыла кран с горячей водой и стояла под лёгким ледяным душем, пока не испарились остатки усталости. Моя школьная форма осталась в ателье мадам Россини, а две блузки были в стирке, поэтому мне пришлось надеть второй комплект формы, который был мне тесен. Блузка почти лопалась на груди, а юбка была коротковата. Плевать. Тёмно-синие школьные туфли тоже остались в Темпле, поэтому я натянула свои чёрные кроссовки, что, собственно говоря, было запрещено. Но директор Джиллс, надо надеяться, не устроит контрольный обход школы именно сегодня.