— Я ещё раз обдумал наше последний разговор, — сказал он.
— Про поцелуи?
— Нет! Про оспу. Может быть, я всё-таки ею заболел. Кстати, твои волосы сегодня особенно красиво блестят.
— Спасибо! Джеймс, ты можешь оказать мне любезность?
— Я надеюсь, это не имеет отношения к поцелуям?
Я засмеялась.
— Тоже неплохая идея! — сказала я. — Но я насчёт манер.
— Манер?
— Ну, ты всё время жалуешься, что у меня совсем нет манер. И ты совершенно прав! Поэтому я хотела бы попросить тебя показать мне, как правильно себя вести. В твоём времени. Как надо говорить, как приседать, как — ну что ещё?
— Держать веер? Танцевать? Как вести себя, когда в зале находится принц-регент?
— Именно!
— Ну, это я могу тебе показать.
— Ты просто сокровище, — сказала я и повернулась, чтобы уйти. — А, и вот ещё что: Джеймс, ты умеешь фехтовать?
— Само собой разумеется, — ответил Джеймс. — Не хочу хвалиться, но среди моих друзей в клубе я считаюсь одним из лучших фехтовальщиков. Сам Гальяно говорит, что я исключительный талант.
— Супер! — сказала я. — Ты настоящий друг!
— Ты хочешь, чтобы призрак научил тебя фехтовать? — Лесли с интересом следила за нашим разговором. Разумеется, она могла слышать только мои реплики. — Может ли дух вообще держать шпагу?
— Посмотрим, — ответила я. — Во всяком случае, он прекрасно разбирается в XVIII веке. Он, в конце концов, сам оттуда.
На лестнице нас нагнал Гордон Гельдерман.
— Ты опять разговаривала с нишей, Гвендолин. Я точно видел.
— Да, Гордон, это моя любимая ниша. Она обижается, если я с ней не разговариваю.
— Ты знаешь, что ты чудачка, да?
— Да, дорогой Гордон, я знаю. Но у меня, по крайней мере, не ломается голос.
— Это пройдёт, — заверил Гордон.
— Хорошо бы ты сам прошёл, — проворчала Лесли.
— Ах, вы двое, конечно, опять хотите поговорить, — высказался Гордон. Он был, как всегда, очень навязчив. — Я понимаю. Вы сегодня просидели голова к голове всего пять часов. Может, потом встретимся в кино?
— Нет, — сказала Лесли.
— Я всё равно не могу, — вздохнул Гордон, следуя за нами по вестибюлю, как тень. — Должен писать это дурацкое сочинение про кольца-печатки. Я уже говорил, что ненавижу мистера Уитмена?
— Да, но только сто раз, — сказала Лесли.
Мы не успели ещё выйти на улицу, как я заметила перед школьными воротами лимузин. Моё сердце застучало. Мне всё ещё было ужасно неловко за вчерашний вечер.
— Ого! А это что за драндулет? — Гордон присвистнул. — Может, всё-таки верен слух, что в нашу школу ходит дочь Мадонны — разумеется, инкогнито и под вымышленным именем?
— Ясен пень, — сказала Лесли, сощурившись на солнце. — Поэтому её забирают на лимузине. Чтобы никто не заметил её инкогнито.