— Красивая девушка?
— Относительно.
— Во всяком случае, Грейс разбила мне сердце, начав встречаться с парнем из школы. Но его имя я помню хорошо.
— Да. Потому что ты расквасил ему нос, и его родители чуть не подали на тебя в суд, — добавил мистер Джордж.
— Это правда? — Я была в высшей степени очарована.
— Это был несчастный случай. Мы играли в одной команде по регби.
— Всё тайное становится явным, не так ли, Гвендолин? — Мистер Джордж, смеясь, открыл дверь в Драконий зал.
— Можно сказать и так. — Увидев сидящего за столом Гидеона, я остановилась. Он глядел на нас нахмурившись.
Мистер де Вильерс подтолкнул меня вперёд.
— Ничего серьёзного не было, — сказал он. — Любовные отношения между де Вильерсами и Монтрозами находятся под несчастливой звездой. Можно сказать, они изначально обречены на неудачу.
— Я думаю, это предупреждение совершенно излишне, дядя, — сказал Гидеон, скрестив руки на груди. — Она определённо не в моём вкусе.
«Она» — это значит я. Мне понадобились одна или две секунды, чтобы прочувствовать оскорбление. Моим первым побуждением было ответить что-то вроде «А мне не нравятся заносчивые воображалы» или «Ой, как я рада. У меня уже есть друг, и у него прекрасные манеры». Но в итоге я просто промолчала.
Окей. Я не в его вкусе. Ну и? Нет так нет.
Мне это безразлично.
Из Анналов Стражей 4 августа 1953 года.
Сегодня у нас была волнующая встреча — гость из будущего. Одиннадцатый из круга Двенадцати Гидеон де Вильерс, который отныне будет каждую ночь элапсировать к нам на три часа. Мы устроили ему спальное место в кабинете сэра Уолтера. Там прохладно, и там никто не будет докучать ему любопытными взглядами и глупыми вопросами. Во время сегодняшнего визита все дежурные офицеры «абсолютно случайно» заглянули к нам. И у каждого абсолютно случайно была пара вопросов относительно будущего. Юноша рекомендовал покупать акции Эппл, что бы это ни означало.
Роберт Пил, Ближний Круг.
— Плащ: венецианский бархат, подбитый шёлковой тафтой; платье — набивной лён из Германии с оторочкой из девонширских кружев, корсет из расшитой шёлковой парчи. — Мадам Россини аккуратно разложила на столе предметы одежды. После обеда миссис Дженкинс снова отвела меня к ней в ателье. Мне это небольшое помещение нравилась гораздо больше чопорной столовой, повсюду лежали красивейшие ткани, и мадам Россини с её черепашьей шеей была, пожалуй, единственной, к кому даже моя мать отнеслась бы с доверием. — Всё в приглушённых синих тонах с кремовой отделкой, элегантный дневной ансамбль, — продолжала она. — И к нему подходящие туфельки из шёлковой парчи. Они гораздо удобнее, чем кажутся. По счастью, у тебя и у ходячей вешалки один и тот же размер. — Она двумя пальчиками отложила мою школьную форму подальше. — Фу, самая красивая девушка будет смотреться в этом как пугало. Хотя бы юбку можно было укоротить по современной моде. Ах, и этот жёлтый цвет мочи! Тот, кто придумал такое, должен ненавидеть школьников от всего сердца!