Сидни появляется в начале десятого. На его лице ничего невозможно прочесть.
— Похоже, там начинается новый Всемирный Потоп, — говорит он, подбородком указывая на окно, — а моя машина заглохла на выезде со стоянки. Паркер, ты не могла бы отвезти меня домой?
— Я что, теперь работаю таксистом?
Поднимаюсь, кивком головы приглашаю доктора следовать за мной. На полпути к его дому останавливаю машину.
— Держи, — он вручает мне тощий красный конверт с эмблемой Центра.
Достаю оттуда два листа, густо заполненных текстом. Пытаюсь отыскать среди слов и чисел, которых не понимаю, короткое внятное заключение. Перед глазами всё плывёт.
— Результаты довольно странные. Похоже, девушка лукавит, — сообщает Сидни, видя моё замешательство.
Какая девушка? Ах да! «Мать больного ребёнка».
— Согласно этим данным, мистер Лайл и мальчик, кровь которого ты отдала на экспертизу — близкие родственники, но, скорее, братья, дети одного отца, чем отец и сын. А кроме того, её ребёнок ничем не болен.
Братья. Дети одного отца. Братья! Дети одного отца! Братья…
— Паркер, ты в порядке?
— Да-да… Думаю, как теперь быть. Спасибо!
— Мы могли бы…
— Я сама во всём разберусь. Пока, Сид.
Дороги я не вижу, вижу только «дворники», скользящие по стеклу. Туда-сюда. Туда-сюда. Близкие родственники. Дети одного отца. Всё кончено! Надежды больше нет. Еле успеваю увернуться от препятствия, вылетающего из темноты. А хорошо было бы сейчас разбиться! Одним махом избавиться от всех проблем. Избавить от них Джарода. Но инстинкт самосохранения сильней. Через пять минут я торможу у своей двери.
Зажигаю свет в гостиной. Если бы всё шло по плану, я бы прощалась с ней сейчас. Прощалась с этим домом, с его запахами и звуками. Со всем хорошим и плохим, что с ним у меня связано. Поднялась бы наверх, чтобы выбрать среди маминых вещей самую памятную. И вышла бы через заднюю дверь, чтобы никогда не возвращаться!
Но я никуда не уезжаю. Зачем мне Европа без Джарода? Зачем мне жизнь, состоящая из чистого, дистиллированного одиночества? Я не умею заводить друзей. Новой любви у меня не будет: от моего сердца остались одни ошмётки. Моё место — здесь, зря я позволила себе об этом забыть! Я больше не боюсь Триумвирата. Худшее, что они могут сделать — убить меня. Но разве это худшее, что может со мной случиться?
«Если алкоголь не убьёт тебя раньше…» Где виски? Достаю из бара бутылку, наливаю щедрую порцию и выпиваю почти залпом. Внутри становится жарко, и напряжение как будто отпускает. Виски — то, что у тебя осталось, Паркер.
Именно оно поможет мне в оставшиеся месяцы. Поможет вынести ненависть и отвращение к истории моего рода, увенчанной теперь инцестом. И к тому, что называется моей семьёй. К прадеду, убившему всех своих родных во имя мифической власти. К брату-близнецу — подонку, психопату и серийному убийце. К дяде-донору, от которого мне досталась половина генов — сумасшедшему, ничем не гнушающемуся ради неведомых мне целей. Даже к отцу, знавшему о преступлениях, одобрявшему их и покрывавшему, женившемуся на наёмнице Центра и дьявол знает, что ещё творившему.