«На своих? — успел подумать Иванов. — Неужто стану рубить?..»
Строй рванулся вперед. Навстречу ударил залп. Пули засвистели над головами, лошади шарахались, ржали, вставали на дыбы. Другие скользили на подмерзшем снегу и переходили на шаг. Строй потерял равнение. Впереди отбегала к своим цепь стрелков… Через минуту, когда перед мордами передних коней оказались штыки московцев, раздался сигнал отбоя и команда:
— Стой! Кругом марш!
Конногвардейцы рысью отошли назад и построились в прежний порядок. На снегу бились два раненых коня и один лежал неподвижно. Кирасир распускал ему подпругу, хотя ясно было, что одному не вытащить седло с вальтрапом из-под тяжелой туши. Около Иванова, у камней, стоял спешенный кирасир Маслов, видно отбежавший от своей раненой лошади, чтобы не затоптали, и, растерянно оглядываясь, держался за щеку. Между пальцами текла кровь.
— По скуле чиряпнула, — сказал он, морщась.
— Палаши в ножны! Стоять вольно! Раненые — за фронт. Вахмистрам убрать коней с поля! — командовал Захаржевский.
«Неужто еще будем атаковать?.. — подумал Иванов. — Первый залп дали в воздух, а второй в нас пойдет. Да гололед еще…»
По последней команде Жученков попятил коня, чем заставил пятиться и унтера, и стал выезжать за фронт. Иванов увидел, что лицо у вахмистра, как всегда в строю, застылое, глаза из-под козырька каски смотрят строго и зорко. На миг скосился во фланг эскадрона, проверяя равнение второй шеренги.
Только Жученков протиснулся мимо и унтер занял свое место в строю, как рядом оказались три яростно бранившихся и толкавших друг друга горожанина. Двое в мещанских чуйках волокли на площадь красноносого барина в шинели и меховом картузе.
— Идем, идем, мы твое благородие сейчас уважим, — говорил бородач постарше, ухвативший врага сзади за воротник.
Второй простолюдин, молодой парень с русой бородкой, пятился задом, крепко держа барина за оба запястья.
— Пустите, мерзавцы! Как смеете?! Я будошникам велю вас обоих взять! — кричал барин, щеря желтые зубы.
— Вот за будошников, которы по твоему приказу нас летось отпороли, и сдадим в Московский полк. Пусть рассудят, что с тобой делать. Тащи, тащи, Колюха! — отвечал бородач и крепко поддал барину коленом под зад.
С первой минуты, как увидел красноносого, Иванов старался вспомнить, где его встречал. Этот слюнявый рот, большой нос, злобные зеленоватые глазки… Где? Когда?.. А ведь видел, близко видел.
— Господин офицер! Защитите! — закричал носатый обернувшемуся на крики корнету Лужину. — Я в полиции служу, за благонравием народа наблюдаю!..