Графиня нахмурилась.
— Эта девушка меня ужасно разочаровала, Милдред. Мне бы не понравилось, если бы Дуглас женился на ней.
— Она оказалась сварливой, — согласилась тетя Милдред.
— Все равно она божественна, — заступился за Джульетту дядя Альберт. — Она молода и потому у нее слишком высокие запросы.
— Она страшно избалованна и с годами будет становиться только хуже, — возразила его обожаемая жена.
Тони склонился к Александре и на прощанье шепнул ей:
— Я горжусь тобой. Оставайся такой же и придерживайся прежней тактики. Все будет хорошо.
Мелисанда долгим взглядом посмотрела на сестру и протянула:
— Я не возражаю против того, что тебе достался титул графини, а мне всего лишь виконтессы. Но я буду очень сильно возражать, если ты захочешь отнять у меня Тони. Ты никогда не получишь его, Алике, так что забудь об атом.
Александра взглянула на свою необычайно красивую сестру и чуть не рассмеялась от нелепости ее предположений.
— Клянусь тебе, что больше никогда не буду пытаться украсть его у тебя.
— Смотри! Ты хотела Дугласа Шербрука, и ты получила его. И если ты уже не рада этому, тебе придется смириться. Попытайся все же поладить со своим мужем, потому что Тони — мой.
— Я попытаюсь, — ответила Александра, подавляя смех.
Дуглас слышал большую часть разговора и, хотя и с трудом, сохранял невозмутимость. Ему даже удалось довольно любезно спросить Тони:
— Наверное, увидимся в Лондоне?
— Возможно. Если да, то, пожалуйста, Дуглас, окажи мне услугу: подготовь там всех к тому, что они увидят, — я имею в виду мою жену. Надеюсь, это предотвратит дуэль. Я был бы очень благодарен тебе за это.
— Ну, ее же видели там в прошлом сезоне. Так что все давно подготовлены.
— Нет, сейчас совсем другое дело. Она стала более.., человечной теперь, более чувствительной, и значит, более уязвимой. Подготовь их, Дуглас. Это божество превратилось в человека. Посмотри, как она морщит лоб.
— Хорошо, я расскажу всем, что ты — прекрасный учитель.
— Не забывай и сам предмета, приятель. Дуглас засмеялся и легонько толкнул кузена в плечо. У него наконец проснулось чувство юмора, в котором не было и тени той горечи, которая переполняла все его существо неделю назад. У Александры появился проблеск надежды. Хорошо, что Мелисанда не слышала этой беседы, а то она сломала бы Тони руку.
Они стояли на широких ступенях парадного крыльца Нортклифф-холла до тех пор, пока последний экипаж не скрылся из виду.
— Ну, — вздохнула вдовствующая графиня Нортклифф, — мы снова в тесном домашнем кругу, и, как ни жаль это сознавать, опять погрузимся в уныние.