Пленников накормили, выдали по листовке и отправили за ворота. Пленниц, после осмотра доктором, во избежание венерических заболеваний, по совету Палыча, отдали на сутки башкирам и вогулам, участвовавшим в вылазке. После этого пообещали отпустить обратно, с листовками. Бойцам я настрого велел женщин не бить. Бабы молча отправились в башкирские казармы, не считая одной, вырвавшейся из группы. Женщина истерично кричала, что она княгиня Морозова и просила отпустить её. Палыч, выглянул во двор, велел проводить Морозову в отдельную комнату, дать ей умыться и чистую одежду, после чего привести к нам.
— Интересно, что за Морозова такая? Не родственница ли знаменитой боярыни Морозовой? — обсуждали мы за обедом.
Кроме пленников, наша вылазка принесла шесть юрт, два десятка палаток, двенадцать фузей различного образца и конструкции. Две пушчонки маленького калибра, восемь бочонков пороха, пуда на два каждый. Тряпьё и холодное оружие мы раздали участникам вылазки. Немного провианта забрали на кухню. В принципе мелочи, но боевой дух поднимает, в следующую вылазку парни пойдут веселее.
— Интересно, долго эти умельцы собираются нас осаждать? — мой риторический вопрос не застал Палыча врасплох.
— Думаю, сегодня ночью пойдут на штурм, надо факелов приготовить, — не сомневаясь в своей правоте, глотнул молока Иван, — пушек у них нет, народ не обученный, одна надежда на численный перевес. Ночью его лучше всего реализовать.
— Объявим тревогу?
— Нет, оставим только дежурных стрелков, да всех пушкарей у бойниц посадим, будем пушками и миномётами работать. Кто прорвётся на стену, револьверами возьмём. Общую оборону стрелками нет смысла укреплять, ночью лишь патроны зря потратим.
— Здравствуйте, сударыня, — мы встали, приветствуя вошедшую княгиню Морозову, — присаживайтесь, разделите с нами обед.
Вымытая и переодетая в простое платье, женщина оказалась довольно симпатичной особой, ближе к тридцати годам, русоволосая, круглолицая с узким подбородком, нос с горбинкой. Круги под глазами показывали тяжёлые дни, если не месяцы, жизни в лагере повстанцев. Наверняка, её не раз избивали и насиловали, несмотря на это, держалась дама, весьма уверенно. Чувствовался сильный характер. Оставалось понять, не засланный ли она казачок. Несмотря на явно проскальзывавший голод, ела женщина спокойно, уверенно пользовалась ножом и вилкой, как должную, воспринимала помощь нашего дамского угодника — Владимира. Мы, не спеша, подошли к десерту, любимым малиновым пончикам, и приступили к разговору.
— Андрей Быстров, — представился я, немного привстав, — мои друзья, Иван и Владимир.