— Ага, ты уже это говорила, а опосля начала тут рычать на своём демонском языке и всех порешила! — Чёрные дорожки от потёкшей туши пролегли на щеках матери, её персиковая помада размазалась по подбородку. — Говорила-говорила. Аккурат перед тем, как поубивала всех священников!
— Поубивала? — Элли обернулась и замерла при виде картины кровавого побоища, царившего вокруг.
Пять разрубленных на части тел валялись по всей гостиной.
Эти люди приехали сюда, потому что её мать засыпала их письмами, умоляя о помощи и приводя доказательства одержимости Элли. Аудиозаписи, на которых дочь говорила на мёртвых языках, хотя не могла их знать, фотографии, где её рукой были написаны послания кровью, но она не помнила ни когда, ни при каких обстоятельствах это писала. Однажды она написала на шумерском: «Падите предо мной».
И вот теперь голова преподобного Слокамба лежала рядом с остальными его останками. Язык мертвеца вывалился из приоткрытого рта, а глаза остекленели. На теле недоставало одной руки. Элли словно в тумане увидела подходящую руку под обеденным столом. Конечность валялась рядом с кучей скальпов и сваленных грудой отрубленных пальцев.
Элизабет прижала ладонь ко рту, пытаясь совладать с рвотными позывами. Эти пятеро поклялись изгнать из неё демона. А демон разделал их, словно свиней на бойне.
— Эт-то… я натворила?
— А то ты не знаешь, демон! — Мама замахнулась кочергой. — Иди, играй в эти игры с кем другим!
Элли начала царапать грудь. Казалось, по коже бегали мурашки, будто это существо внутри ворочалось прямо под ней.
«Ненавижу, ненавижу, как же я ненавижу эту тварь…»
Мысли демона всегда были закрыты для Элли, но сейчас ей казалась, что она буквально кожей ощущает, как чудовище злорадствует.
Где-то вдалеке завыли сирены, и собаки за окном залаяли ещё громче.
— О боже, мама, только не говори, что ты вызвала этого пустозвона шерифа?
Семья Элли жила в горах с незапамятных времён. И полицейские тут были не в чести.
Вот тут-то мама и бросила кочергу.
— Ты взаправду Элли? Демон сказал, что на этот раз всё. Что ты больше к нам не вернёшься никогда.
Не удивительно, что мама на неё напала.
— Это я, — подтвердила девушка через плечо и устремилась к окну, стараясь не думать о том, почему так хлюпают её ботинки по ковру. Отдёрнув пропитавшиеся сигаретным дымом шторы, она уставилась в ночь.
Снизу по заснеженной дороге, извивающейся по склону, поднималась машина шерифа, сверкая синими огнями. За ней двигалась ещё одна полицейская машина.
— Я должна была вызвать их, Элли! Я должна была остановить демона. А потом ихний диспетчер услышал, как завопили священники…