- Да-да, конечно. - Он взял её за руку, и Сью-Энн улыбну-лась ему. Пожалуйста, присмотрись к нему повнимательней. Посмотри, послушай - и если что-нибудь заметишь, скажи мне по секрету. Ладно?
Она кивнула.
- Мне одному. Ладно?
- Ладно.
Они повернули обратно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Даннинджер расхаживал у дверей, массируя ноющую кисть руки, и тихо ругался. После ночи, проведенной на стуле, все тело ломило. Но эта тварь расслабиться не позволяла ни на миг. Он и сейчас дергается, стараясь выпутаться и развязать веревки, которыми его прикрутили к дивану. Если это ему удастся - в посольстве появится новый покойник. Дикий зверь. Даннинджеру он напоминал давний детский сон: будто бы он оказался заперт в клетке с диким кабаном, и тот идет на него, уставя клыки и помаргивая свирепыми маленькими глазками, и некуда убежать от него, и ноги скользят по цементному полу, залитому лужами жидкого навоза.
Морской пехотинец, дежуривший в комнате, тоже поглядывал на Кестена с опаской - природа не поскупилась, его хватило бы на троих средних мужчин. Здоровеннейший мужик и в отличной форме. Каким чудом капралу удалось его удержать, Даннинджер до сих пор не понимал. Лицо Кестена было в крови, мундир разорван - Даннинджер вырвал полковничьи знаки различия "с мясом" и глаз с него нельзя спускать ни на минуту. Даннинджер хотел прострелить ему руку, чтоб немного успокоить, но мистер Шеннон не позволил.
В довершение неприятностей трое морских пехотинцев не явились на смену - оказалось, у них пищевое отравление: сожрали что-то не то. Людей для охраны взять негде, и потому он промолчал и не поправил Шеннона, когда тот доложил послу, что к Горенко приставлено двое. Горенко-то никуда не денет ся, а эта зверюга, того и гляди, выкинет какой-нибудь фор-тель. Даннинджер хотел сначала, чтобы его держали в цоколе, но ничего из этого не вышло - в коридоре он начал так отчаянно отбиваться, что пришлось, скрутив, запихнуть его в грузовой лифт и доставить сюда. Мистер Шеннон тоже считает, что место выбрали неудачное - слишком близко к кабинетам, а ведь про него никто не должен был знать, крутись как знаешь. Однако делать нечего.
В этой комнате хранили магнитофонные пленки, а, кроме того, охранники приходили сюда, чтобы помыться и пере-дохнуть. Одну стену занимали высокие стальные шкафы, в угол был вмонтирован умывальник. Стальные ставни на окнах были закрыты, а у другой стены под четырьмя вырезанными из "Плейбоя" голыми красотками стояла кожаная кушетка без спинки. К этой-то кушетке и был привязан Кестен. Пол в комнате был цементный.