Аристарху отчего-то стало не по себе. Захлопнув книгу, он потянулся за папкой с рукописью своего романа. Финал фэнтези его всегда успокаивал. По мере чтения Аристарх постепенно расслаблялся, на щеках проявлялся бледный румянец, губы шептали:
"… мелодия, зародившаяся где-то вдалеке, звучала все громче и громче, приближалась, заполняя собой все пространство. Зигфрид приподнялся, опираясь обломком меча о пропитанную его кровью почву, и оглянулся. На востоке зарождалось утро нового дня. Вселенная была спасена".
* * *
Засушливое лето в этих краях – обычное дело, но такого – старики испокон века не припомнят. Парит так, что днем на двор без нужды никто носа не кажет. Лишь кошка Анфиска, примостившись на самом солнцепеке, нервно щурится в сторону горящего леса. И влажные глаза ее мерцают зеленым.
С неделю зареченцы караулили пожар, по очереди обходя дворы по ночам. В темноте любую искорку углядишь. Караульных каждую ночь сопровождала кошка Анфиса, как и люди, страдающая от дыма. Она жалобно мяукала, беспрерывно чихала, но уходить от жилья не желала.
То ли осколок бутылки, как линза, сухую траву поджег, а та на свету тлела незаметно; то ли Господь наказал за грехи зареченцев, кто знает? Одно точно – не спали дежурные накануне. Какой уж тут сон когда вся округа горит!
Вначале загорелось во дворе у Матрены – полыхнуло сзади, со стороны огорода. И сараюшка, и изба занялись разом.
Ветерок, гулявший в тот день по косогору, раздул пожарище. Эх, напрасно радовались поутру, что дымок чуть разогнало!
И стояли теперь над пепелищем зареченцы в одночасье оставшиеся без крова и скарба; и глядели, не мигая, на огонь сухими глазами; и молчали.
Да и что тут скажешь?
Нет больше Заречья…
* * *
Деревня Заречье живописно разбросала свои домишки по пологому склону единственной в округе возвышенности. Западный крутой срыв холма омывает речушка-невеличка. С юга змеится пыльный проселок. Восточный склон плавно переходит в заросшие чапыжником поля, давно не паханные и скотом не топтанные.
Здесь, на границе Ивановской и Костромской областей, на селе богато никогда не жили. Зареченские же издавна считались по сельским меркам зажиточными. Деревня славилась великолепной красной глиной, добываемой за околицей, на северном лесистом склоне. Редкий зареченский хозяин не умел в старые времена обжигать кирпич, не был искусным печником, не смог бы выложить стену дома. Мастерство передавалось от деда к отцу, от отца к сыну. Зареченские каменщики и печники ценились в округе. Цокольные и первые этажи своих домов клали из кирпича – своего, обожженного на совесть, отформованного из замешанной на куриных желтках глины, промятой девичьими босыми пятками до творожной густоты. Строили на века.