– «Товарищ Глебов» занимается откровенным вредительством, – наконец сказал Берия по-русски склочным голосом.
– Почему, Лаврентий? – Сталин усмехнулся и положил доклад Спецотдела на стол текстом вниз.
Наступление Роммеля в Африке остановить так и не удалось! Мы задействуем наших ценнейших агентов на совершенно идиотские проекты!
– Да, недодумали, – Сталин позвонил обслуге, заказал два стакана чая с лимоном (специально, он знал, что Берия лимонов не любит, но пить все равно будет). – Если раньше Роммель рвался в Египет, чтобы найти Рахава, то теперь Гитлер его посылает в Палестину, чтобы уничтожить тамошних евреев. Он думает, что евреи могут владеть тайной «повелителя вод»…
– Тайной, родившейся в Спецотделе… – Берия злорадно засмеялся.
– Это не так уж плохо, – наставительно сказал Сталин. – Немаленькие силы гитлеровцев, в том числе наиболее отборные части – СС, вместо того, чтобы сражаться с нашими войсками, заняты на срочном уничтожении еврейского населения. Ты же сам знаешь, Лаврентий, – тут Сталин перешел на грузинский язык, – кто всегда входит в разные оппозиции? Евреи! С русскими работать хорошо. А евреи вечно во всем сомневаются! Так пускай пока ими займется Гитлер. А наши войска тем временем поведут наступление вглубь Европы. Так что ты зря, Лаврентий, ругаешь «Глебова». Тем более что идея-то – твоя…
Глухонемая горничная внесла в комнату на подносе два стакана чая с лимоном, поставила сначала перед Хозяином, потом перед Берия, и замерла в ожидании. Вся обслуга секретных кабинетов Сталина набиралась из глухонемых, чтобы никто не расслышал краем уха чего не положено.
Сталин сделал отрицательный жест головой, и горничная удалилась.
– Пей, Лаврентий.
Берия снял пенсне, чтобы не запотело, опустил в нагрудный карман френча, и начал, не остужая, прихлебывать горячий чай. Все лавры от его гениальной идеи теперь пойдут Спецотделу… «Лавры Лаврентия», – Берия усмехнулся. Ничего, он еще свое возьмет.
В свое время пример Павлика Морозова, невероятно раздутый с целью поощрения массового стукачества, натолкнул Берию на гениальную идею.
Взрослого человека можно подозревать в шпионаже. Его легенда всегда будет подвергнута тщательной проверке. Но кому, скажите на милость, придет в голову подозревать ребенка?
Точнее, мальчик 13–14 лет в глазах буржуазных разведок может выглядеть ребенком – но он уже морально дорос до того, чтобы выполнять задания советских органов, подобно Павлику Морозову.
А уж тем более, если человек вырос на ваших глазах, никуда не отлучался – вы сможете заподозрить в нем шпиона?