И хотя мы были одни, Руби заговорщически зашептала:
— Это единственный номер с отдельной туалетной комнатой. Я подумала вы оцените уединение.
Туалетная комната? Они что, до сих пор называют ванную туалетной?
Руби провела меня внутрь, положила рюкзак на кровать, принялась взбивать подушки и приспускать шторы как заправская горничная из "Ритца".
Обои и покрывала объясняли название номера. Шторы на окнах, скатерти на столиках — все поверхности в номере были задрапированы. Кресло-качалка из клена и кровать были закиданы подушками, а стеклянный буфет был наполнен, наверное, миллионом статуэток. Выше всех находились керамические статуэтки Маленькой Сиротки Энни с собачкой Сэнди, Ширли Тэмпл одетой как Хэйди, с собакой колли, судя по всему — Лесси.
Мне по вкусу более простая обстановка. Хотя меня никогда заботила простота и строгость модерна — дайте мне антикварный стульчик Хеплвайт[12] и я буду несказанно счастлива, и наоборот — поместите меня в хаос и я заскучаю.
— Очень мило, — произнесла я.
— Теперь я вас покину. Ужин в 6.00, а так как вы опоздали, я оставила вам подогретой тушеной баранины Не хотите тарелочку?
— Нет, спасибо. Я собираюсь спать.
— Вы уже ужинали?
— Я не очень голодна…
— Да вы на себя посмотрите! Вы худы как бродяжка-беспризорник. Вы не сможете работать на пустой желудок.
Ну почему все вокруг уверены что знают как именно мне надо питаться?
— Я принесу вам поднос.
— Спасибо, Руби.
— Не стоит благодарности. И еще одно. Мы тут в «Хай-Ридж Хаус» не закрываем двери, так что вы можете уходить и приходить в любое время.
Несмотря на то что я приняла душ на месте аварии, я все равно распаковала несколько новых вещей и долго пролежала в горячей ванне. Как многие жертвы насилия, люди работающие на местах катастроф, часто с ожесточением моются, словно желая очистить и разум и тело. Я вышла из ванной и меня ожидала тушеная баранина, черный хлеб и кувшин молока. Как только я воткнула вилку в кусочек репы, мой телефон зазвонил.
Боясь, что звонок прервется я подскочила к своей сумке и не долго думая вывалила все ее содержимое на кровать и стала рыться в вещах — лак для волос, кошелек, паспорт, ежедневник, солнечные очки, ключи и косметика. Наконец я нашла телефон и молясь про себя чтобы это была Кэти, ответила на звонок.
Это была она. Голос моей дочери так подействовал на меня что мне с трудом удалось сдержать рыдания.
Невзирая на то что она не сказала где она, голос ее звучал довольно радостно. Я дала ей номер телефона в гостинице. Она рассказала мне что она с другом и вернется в Шарлоттсвиль вечером в воскресенье. Я не спрашивала, а она не упомянула, о том друг с ней или подруга.