Кровь прилила к его сердцу, и оно, казалось, готово было разорваться от радости. Сянцзы весь дрожал при мысли о побеге.
Долго не мог Сянцзы сомкнуть глаз. Надежда на спасение окрыляла, мысль, что побег не удастся, вселяла ужас. Сянцзы лежал, разметавшись на сухой траве, и тщетно пытался уснуть. Вокруг царила тишина, и звезды, казалось, мерцали в такт биению его сердца. Внезапно невдалеке раздался жалобный крик верблюда. Этот крик был приятен Сянцзы, он напомнил ему пение петуха по ночам, которое навевает грусть и в то же время приносит успокоение.
Где-то далеко, но отчетливо загрохотала канонада. В лагере тотчас поднялась паника. Сянцзы замер — пришел его час! Он знал наверняка, что солдаты снова будут отступать, и непременно в горы. За эти дни он понял, что эти вояки просто мечутся, словно пчелы, залетевшие в комнату. Орудийные залпы близились. Сейчас солдаты наверняка пустятся наутек. Только бы не упустить момент. Затаив дыхание, Сянцзы медленно пополз. Ему хотелось найти верблюдов. Он знал, что они ему, скорее всего, будут только мешать, но ведь они тоже попали в беду и были его товарищами на несчастью.
В лагере царила невообразимая суматоха, и, пользуясь ею, Сянцзы отыскал верблюдов. Они лежали, похожие в темноте на живые холмики, и, как всегда, дышали порывисто и шумно, но не шевелились, будто вокруг все было спокойно. Это придало Сянцзы храбрости. Он спрятался за верблюдами, как укрываются за мешками солдаты во время боя. Мгновенно промелькнула мысль: канонада доносится с юга, значит, если даже там и нет настоящих боев, этот путь закрыт. Солдаты, наверное, уйдут в горы и не смогут захватить с собой верблюдов. Судьба верблюдов, решил он, будет его судьбой. Вспомнят солдаты о верблюдах — для него все будет кончено, а забудут — тогда и ему удастся бежать. Приложив ухо к земле, Сянцзы прислушался. Сердце его бешено колотилось.
Он ждал очень долго, за верблюдами никто не приходил. Осмелев, Сянцзы присел, огляделся по сторонам, по ничего не увидел. Вокруг стояла кромешная тьма. Бежать! Будь что будет! Бежать!
Сянцзы пробежал шагов тридцать и остановился: жаль было расставаться с верблюдами. Единственно ценное, что у него осталось, — это его собственная жизнь. Но зачем она ему, если он гол как сокол? Сейчас он с радостью подобрал бы даже никому не нужную веревку — все-то спокойнее, чем с пустыми руками! А может, прихватить с собой верблюдов? Он, правда, не знал еще, что с ними делать, но для начала и верблюды пригодятся.
Сянцзы потянул за собой верблюдов, связанных веревкой. Он не умел с ними обращаться, однако страха не испытывал, так как родился в деревне и не боялся животных. Верблюды медленно поднялись. Он не удосужился проверить, хорошо ли они связаны. В руках что-то есть, и ладно. Он сразу пустился в путь, не заботясь о том, ведет он одного верблюда или нескольких.