Однако, отойдя немного, он начал раскаиваться в своем решении. Верблюды привыкли двигаться с тяжелым грузом медленно и сейчас шли не спеша. К тому же в темноте они ступали особенна осторожно, боясь поскользнуться. Из-за какой-нибудь грязной колдобины верблюд может сломать или вывихнуть ногу — и тогда конец. Однако Сянцзы думал сейчас не о них, а о том, как спасти свою жизнь!
И все же он не мог расстаться с животными. Нельзя же бросить верблюдов, доставшихся ему даром! И он положился на волю неба.
Сянцзы привык возить коляску ночью и обычно легко находил дорогу в темноте. Однако теперь все его внимание было поглощено верблюдами, и он боялся заблудиться. В душу Сянцзы закралась тревога. В другое время он мог бы определить направление по звездам, но сейчас он не смел довериться даже звездам. Ему казалось, что они взволнованы еще больше, чем он, — мерцают, мечутся в беспорядке по небу, то сталкиваются, то разбегаются.
Сянцзы опустил глаза. Наклонив голову, он медленно брел вперед. Не сразу до него дошло, что с верблюдами следует идти по дороге, а не по горным склонам. От Мошикоу — если это Мошикоу — в Хуанцунь ведет удобная дорога. По ней как раз и водят караваны, а главное — это прямой путь, что его, рикшу, особенно привлекало. Правда, на этой дороге негде укрыться. Что, если опять встретятся солдаты? И вообще, кто поверит, глядя на его заросшее, грязное лицо и рваное обмундирование, что он хозяин маленького каравана? Нет, он решительно не похож даже на погонщика верблюдов! Больше всего он смахивает на дезертира. Дезертир! Если его схватят солдаты, еще полбеды, а попадешь в руки селян, живым закопают.
От таких мыслей Сянцзы бросило в дрожь. Верблюды мягко ступали, но каждый их шаг отдавался в его ушах. Если он хочет спасти свою жизнь, следует избавиться от этой обузы. Но он никак не мог выпустить уздечку из рук! «Ладно, — решил он, — пойду куда глаза глядят. Останусь жив — верблюды мои, помру — значит, так суждено».
Однако он тут же подвернул штаны, снял гимнастерку, не колеблясь оторвал воротничок и медные пуговицы, которые могли бы еще послужить, и бросил в темноту. Темнота безмолвно поглотила все. Потом, скатав гимнастерку в жгут, он перебросил ее через плечо и связал узлом на груди. Так, пожалуй, он будет вызывать меньше подозрений. Конечно, и в таком виде он не очень походил на погонщика верблюдов, зато, может быть, теперь его не примут за дезертира! Грязный и потный, он скорее напоминал возчика угля. Медленно, но тщательно Сянцзы обдумывал свое положение.
Ночь темная, никто его не видит, к чему спешить? И все же ему не терпелось поскорее покинуть эти места. Он не знал, сколько прошло времени. А вдруг скоро рассвет?