Он послушал еще ночные звуки, счастливо улыбнулся и пошел домой.
За своей полкой он сходил через день, опять видел девушку, которую про себя называл с того вечера Настенькой, поклонился ей, и хотя заранее очень обдумывал слова для возможного разговора, но смутился, заспешил и ничего не сказал.
Наступила осень.
Поручик Денисович жил в Высоком, работал в чертежной, часто ходил на реку к постройке, где выкатывали на берег сплавленный лес, а с наступлением холодов должны были начать бить сваи для въездов на мост и по санному пути подвозить камень и песок.
По вечерам он писал письма матери, дяде и двум товарищам по институту, читал и рисовал. В то же время он приглядывался к жизни села, к своему начальнику инженер-капитану и двум сослуживцам-кондукторам. Капитан был типичный путеец своего времени — франт, циник и делец. Он искал в жизни только наживы и неутомимо обворовывал казну в полном единодушии с купчиком из Старосольска, подрядчиком по поставке материалов на постройку. Оба кондуктора, происходившие из петербургских ремесленных немцев, были ребята старательные, но недальнего ума, ни о чем, кроме своих чертежей, капитанского благоволения, будущего производства в офицеры да разве еще «посиделок», не думавшие. Поручик, которому все это пришлось не по душе, вне службы держался особняком, и капитана вполне устраивал такой подчиненный, исправный работник, не требовавший доли в барышах. Он относился к Александру Дмитриевичу благожелательно, слегка подтрунивал и называл «красной девицей».
Но самым значительным событием в жизни молодого инженера за эти месяцы все же была встреча с Настей. Никогда не забывал он, проходя мимо подтягинского дома, покоситься на окно или даже заглянуть в непритворенную калитку — не мелькнет ли там знакомый шугайчик. Никогда не опаздывал по воскресеньям к обедне, зная, что там увидит ее хоть издали. Несколько раз встречал Настю на улице, и эти дни были лучше прочих. Александр Дмитриевич кланялся ей, как барышне, снимая фуражку, и она отвечала: «Здравствуйте» — и тотчас потупляла глаза. Но все это длилось мгновенья, и ему было их мало. Хотелось опять пойти заказать что-нибудь Якову, чтобы подольше поглядеть на зеленые глаза, увидеть улыбку, услышать голос. Думалось, что можно бы и так просто зайти после того вечера, нежданно проведенного в гостях. Ведь звали тогда, наверное позовут еще. А там с ней поближе познакомиться, разговориться о чем-нибудь… Но что-то удерживало поручика, казалось неловко, претила хитрость приема. И все же слишком часто вспоминал он об этой девушке.