Не станем вести подсчетов, кто больше виноват в незадавшейся судьбе повести: автор или те, от кого зависело ее издание и переиздание (повесть сложна и требует обстоятельного разговора. Э. Гуревич, как и другие исследователи, отмечает достоинства «Фантомобиля»). Но для проблемы этой статьи важен итог: повесть не стала литературным событием.
Почему же недюжинный, по-своему уникальный талант Я. Мавра не смог воплотить фантастического замысла на уровне других его произведений, ставших событием в полном смысле слова?
Ответ важен не только для понимания фантастики Я. Мавра, но и для понимания судеб этого жанра в белорусской литературе.
Грандиозность, планетарность фантастических обобщений сопряжена с заметным ослаблением индивидуальных (а стало быть, и национальных) признаков. Связи фантастики с национальной литературой далеко не всегда видятся с достаточной определенностью. Может даже покаказаться, что фантастика в своем возникновении и развитии вообще независима от национальной почвы. Это совсем не так.
Фантастику вызывают к жизни высокоразвитые литература и наука. В наиболее благоприятных условиях находятся писатели там, где налицо оба эти показателя, причем более важен из них все- таки первый—литературный. Определенная «недостаточность» национальной науки может в какой-то мере компенсироваться за счёт информации со стороны. «Недостаточность» же литературной основы невосполнима. И фантастика растет из национальной почвы, обусловлена в своем развитии (или отставании) богатством (или бедностью) национальных литературных традиций.
В 25-томной «Библиотеке современной фантастики» собраны лучшие произведения десятков писателей из семнадцати стран. Один том из двадцати пяти— и это обстоятельство требует особого внимания—занимает роман украинского писателя-фантаста В. Савченко «Открытие себя». В библиотеку могли бы войти и некоторые другие широко известные вещи украинских писателей, например, повесть «Черные звезды» того же Савченко или «Записки из будущего» Н. Амосова. Украинская литература имеет свою фантастику, а фантастика — своих исследователей, о чем может свидетельствовать хотя бы академическая монография Н. И. Черной «В мире мечты и предвидения» (Киев, «Навукова думка», 1972). По условиям своего развития, по своим «показателям» украинская литература особенно близка белорусской, достижения которой общепризнанны. Да и наука в Белоруссии может служить вполне полномочной союзницей литературы. Этот творческий союз необходим. Фантастика—не прихоть, не кратковременная литературная мода, а жанр перспективный, долговечный, но пока еще только становящийся. Важнейшие проблемы времени в самом поистине необозримом охвате могут получить художественную жизнь прежде всего в фантастике.