Гости закачали головами, поглаживая бороды, зацокали языками. В кибитку незаметно вошла и молча остановилась у двери Боссан-эдже. Повязанная белым праздничным платком, она выглядела моложе, свежее, чем обычно,
— Я и думаю, — продолжал рассказывать Хайдар-ага, — вот сейчас я тебе покажу расчёт. И жене крикнул: «Зажги-ка лампу!» Она что-то копается, я жду, бай ждёт. Потом вдруг…
— Вах, люди! — неожиданно со смехом перебила мужа Боссан-эдже. — Сейчас он вам начнёт меня превозносить, какая, мол, я отчаянная да находчивая… Лучше бы ему не говорить, а вам не слушать. Да и то — сам ведь мне тогда помешал разукрасить рожу «ненаглядного папаши»…
— Что верно, то верно, помешал, — согласился Хайдар-ага под смех присутствующих, догадавшихся, чем кончился ночной визит бая к молодожёнам. — А ты бы показала гостям тот чарык, которым тогда вооружилась. Ведь сохранила его с той поры на память, я-то знаю!
Все захохотали ещё громче. Боссан-эдже, залившись краской, руками замахала и выбежала прочь от греха… А старики ещё долго, до самых сумерек сидели за чаем и воспоминаниями, то радостными, то горькими.
Солнце закатилось, густою тьмою окутало село. Только во дворе Хайдара лампы горели, да не угасало красноватое пламя в очагах. Старики уже разбрелись по домам, а конца тою ещё не было видно. Всюду разгуливали группами девушки и молодые женщины в нарядных, глянцем отливающих платьях из шелка-кетени, позванивая серебряными монистами. Парни же сгрудились около Чопана.
Вот уже наступил срок отводить его к невесте.
В сопровождении друзей Чопан предстал, наконец, перед Огульдженнет. Девушка сидела, скромно потупившись, кутаясь в платок. На голове Чопана новый тельпек из чистой белой овчины, вишнёво-алый халат на плечах; сапоги на парне с высокими голенищами, свет костров отражается от их сверкающей поверхности. Друзья крепко затянули на поясе Чопана новый прочный кушак. Юноша постоял секунду, потом опустился перед невестой на корточки, слегка наклонив голову, как и она. Чтобы скрыть волнение, дрожь, охватившие его, он улыбался, хоть и несколько принуждённо. И вот глаза его встретились с глазами девушки. О чём-то говорили едва уловимые движения тёмных стрельчатых ресниц. Спрашивали, ждали ответа… И он понял, ответил ей также неприметно для окружающих. Разговор двух влюблённых… Кто посторонний сумеет постичь его тайны?
Лишь минуту молодые сидели неподвижно. Потом, как велит обычай, гибкие пальчики невесты потянулись к ногам юноши. Сейчас ей предстоит снять с мужа сапоги. Это необходимо сделать, чтобы тут ни^оворили окружающие. А уж им только дай повод. Любят позубоскалить.