— Что за жизнь у бедного старика? Не могу на него смотреть, душа разрывается. Ничего не ест, никуда не ходит, почти не встаёт. Разве ты не видишь, что он тоскует? Неужели не можешь придумать, как развлечь отца?
— А что. придумать? Что? — спрашивал Бяшим. — Сходить в кино или в театр его не уговоришь. От загородных поездок отказывается. Зоопарк вроде бы ему понравился, но и туда он больше не желает ходить. Даже телевизор не смотрит…
— Ещё бы! Мы же выбираем передачи для себя. А ему неинтересно. Я слышала, как он сказал Джен-нет: «Я даже согласен штраф заплатить, лишь бы меня не заставляли смотреть ваш хоккей».
— Что же ему показывать?
— Ну мало ли что! Например, передачи для работников сельского хозяйства, — хоть по телевизору увидит своих баранов. Или концерт бахши Сахи Джапарова…
— Придётся из-за него второй телевизор покупать.
— Шутишь? Напрасно. О, придумала! Надо приглашать в гости стариков, таких же, как он. Пусть общается. Люди одного поколения скорее поймут друг друга.
— А ты умница, моя Майса!
— Тебя это удивляет?
— Не очень.
— Нахал.
В квартире Бяшима стали появляться не совсем обычные гости — почтенные яшули. Первый визит состоялся в субботу. Часов в одиннадцать раздался звонок, Бяшим открыл дверь.
— Вы Бяшим?
— Да.
— Здравствуйте, я отец Кемала.
— О, здравствуйте, Кадыр-ага, входите, пожалуйста.
— Мой сын сказал мне: «К Бяшиму отец приехал жить в городе, сходи к нему, поздоровайся». Вот я и явился.
Увидев, что гость — человек его возраста, Юсуп-ага оживился, повеселел. Майса быстро накрыла стол и стариков оставила вдвоём.
— Может, усядемся на ковре? — предложил Юсуп-ага. — Когда я пью чай за столом, никакого удовольствия не получаю.
— Не будем нарушать порядки этого дома, Юсуп. Тем более — стол уже накрыт. Ничего, что я назвал вас просто Юсуп? По-моему, вы не старше меня.
— Мне семьдесят три года.
— Немножко старше. Мне семьдесят.
Кадыр-ага знал, что его собеседник — прирождённый степняк, что в городе его гложет тоска, что его пригласили интересной беседой развеять эту тоску, и напряжённо думал: о чём бы завести разговор?
— Ровесник мой, я слышал, что вы впервые попали в город, это правда? Ну и как? Нравится вам здесь?
— Я — как человек, который сел на чужую лошадь, ничего не зная о её нраве и повадках.
— Со временем привыкнете. Мне тоже сначала казалось, что я с луны свалился — такое всё в городе было чужое и непривычное.
— А вы давно приехали?
— Давненько. В тысяча девятьсот девятнадцатом. На заработки. В то время Ашхабад был похож на большое село. Дома низкие, глинобитные, улицы кривые, узкие. Красная Армия только что изгнала белых. Многие дома были разрушены, улицы перегорожены булыжниками, на железной дороге перевёрнутые вагоны… Советская власть сказала: надо навести порядок. Нужны строители. Вот я и стал строителем. Трудился неистово. По ночам кости ныли. Много домов я построил. Я — человек, уложивший миллион кирпичей!