Мы выехали на огромное, практически плоское плато. С правой стороны оно обрубалось пропастью глубиной в сотню метров. Это и был каньон, образовавшийся после кратковременного землетрясения, во время которого, кстати, никто не пострадал.
Дорога потянулась вдоль остроконечной кромки разлома. Каньон был действительно большим и опасным даже на вид. Противоположный край был еле виден сквозь бледно-бирюзовую дымку.
И как только никто не пострадал от такого нехилого толчка в густонаселенном районе? Будто сама земля чувствовала, где ей следует аккуратно разойтись, чтобы никого не угробить.
Боб опять сбросил скорость, и я наконец оторвал взгляд от каньона. Мы приближались к блокпосту. Поперек шоссе красно-белой зеброй торчал шлагбаум, от которого в обе стороны тянулось врытое в грунт ограждение из стальных балок, обмотанных тонкой проволокой. Неужто под напряжением?
На обочине стоял военный «Хаммер», пара солдат в касках-сферах сидели на крыше джипа, устроив на коленях штурмовые винтовки. Судя по всему, здесь механика ещё не выкидывает фокусы, и с оружием всё более чем в порядке.
Мы остановились. Один из бойцов спрыгнул с «Хаммера» и неторопливо подошёл к машине со стороны водителя. Они с Бобом о чём-то тихо поговорили, после чего учёный повернулся ко мне и, виновато пожав плечами, объяснил, что нужно пройти процедуру досмотра. Он так и сказал: пройти процедуру досмотра, а не просто пройти досмотр. Бр-р-р.
Я перехватил кейс, толкнул дверцу и вышел из машины.
Офицер усадил меня на неудобный стул, царапнул взглядом по паспорту и визе, внимательно изучил гербовую бумагу из университета Джорджии, подтверждающую, что именно я должен был приехать из Российской Федерации, а не какой-нибудь, скажем, Vasiliy Pupkin. После этого он кивнул бойцу, и тот проводил меня в соседнее помещение, посреди которого возвышалось врачебное кресло – помесь стоматологического и гинекологического вариантов. Не, ну ребят, мы так не договаривались…
Закрепив меня в неустойчиво-наклонном положении, врач нацепил перчатки и садистски ослепил ярким светом. Я зажмурился. Он долго молчал, пристально изучая меня, как букашку. Затем снял очки и, закусив тонкую дужку, поинтересовался, указав на кейс:
– Drugs?
– Да какие в жопу наркотики, – пробормотал я, готовясь объяснять, что, мол, не пристрастен, не употребляю, и вообще всячески против. Давайте, мол, просвечивайте, анализируйте, проверяйте…
Но врач неожиданно просветлел:
– Ё-моё! Земляк!
– О как! – обрадовался я, неуклюже привставая. – А я уж…
– Лежи. – Он с силой вдавил меня обратно в это адское кресло. – Тут камеры везде. А я всё ждал-гадал… Думаю, пришлют наши кого-нибудь или сэкономят?