- Твоего ключа не было, - медленно сказала я.
- Это то, что я пытался сообщить, да. Но папа сегодня скопировал его, так что неважно. Действительно, зачем ты сняла его с кольца?
Но я не слушала его больше. Я думала о фотографиях, сделанных моим фотоаппаратом. Кукле на моем столе, взятой из коробки. Надписи на моем зеркале.
Двери заперты изнутри.
Я не брала ключ Даниэля от дома. Джуд взял. Вот как он приходил и уходил, не взламывая, а он мог бы это сделать, если бы захотел. Эта мысль взорвала мой разум, и ужас, наверное, отразился на моем лице, потому что Даниэль спросил, в порядке ли я.
Он спрашивал, как и все в этом мире, желая помочь мне, чуть не сломав меня перед этим. Он был моим старшим братом, он помогал мне во всем, а я так жалела, что я могла ему помочь с этим. Даниэль был самым умным человеком из тех, кого я знала, вот бы иметь такие же мозги как у него.
Но затем на его лице появилось выражение. Сомневающееся. Неуверенное. Как будто он не знал, что мне сказать. Как я уже начала волноваться.
Он погасил все искры надежды, что я могла бы ему рассказать.
- Конечно, - сказала я с легкой улыбкой. - Я не помню о ключе.
Я застенчиво пожала плечами.
- К сожалению.
Я ненавидела лгать ему, но после того, как я это сделала, Даниэль заметно расслабился, и это заставило меня хотеть плакать.
- Ты уверена, что не хочешь поговорить?
Нет.
- Да, - сказала я.
- Как хочешь, - легко сказал он и вернулся к своему ноутбуку. Затем он начал писать. Громко.
И начал напевать. Я захлопнула мою книгу.
- Я не беспокою тебя? - спросил он невинно.
Да.
- Нет.
- Хорошо.
Он вернулся к своей писанине, яростно водя карандашом по краю газеты, громко перелистывая страницы своей книги.
Он явно не собирался давать мне переваривать все это в одиночестве. Я сдалась.
- Что ты пишешь?
- Статью.
- О?
-О Дон Кихоте.
- Ты на весенних каникулах.
- Это уже на следующей неделе, - сказал он, а затем поднял глаза. - И это меня забавляет.
Я закатила глаза.
- Только ты можешь найти домашнее задание забавным.
- Сервантес комментирует повествование в самом повествовании. Я думаю, это смешно.
- Хмм, - сказала я, и вновь открыла книгу. Той стороной, на этот раз.
- Что ты не-читаешь? - спросил он.
Я бросила свою книгу ему в ответ.
- Частные воспоминания и исповеди грешника в свое оправдание: написанные, Джеймсом Хоггом? Никогда не слышал об этом.
- Я не часто такое слышу.
И не смотря ни на что, он все же смог добиться улыбки на моих губах.
- В самом деле, - сказал он, изучая книгу. Он перевернул ее и начал читать аннотацию на обложке. - Частично готический роман, частично психологическая тайна, частично метафикшн, частично сатира, частично пример тоталитарного мышления, воспоминания, исследование ранних теорий двойного сознания, бла-бла-бла, теория предопределения, бла-бла-бла... Шедевр Джеймса Хогга является психологическим изучением силы зла, ужасающей картиной тонких завоеваний дьявола в самодовольном человеке.