По подземелью бесшумно передвигались люди в черных плащах с островерхими капюшонами. Реже появлялись мужчины и женщины в обычной одежде. В отличие от «черных» они были безоружными и, как правило, нагружены какой-то поклажей.
У Юрия начало складываться представление о структуре сообщества, именовавшегося Всадниками Апокалипсиса. Молодцы в черных хламидах – высшая каста. Все остальные их прислужники. Всадники и мулы.
Корнелий закончил изучать лица Юрия и Степана. Указал на деревянную скамейку у стены.
– Можете присесть. Дракон не сможет принять вас сразу.
– А мы и не записывались к нему на прием.
– Я записал вас. Кстати, что с Амвросием и его ребятами? Сразу предупреждаю: лепить горбатого о том, что вы случайно нашли дрезину, а Амвросия и в глаза не видели – бесполезно. Наши меры безопасности исключают любую случайность. Мои люди живы?
– Живее всех живых, – соврал Корнилов. – Мы их просто ссадили неподалеку от станции. Пусть пройдутся пешком и нагуляют аппетит для завтрака.
– Вы их убили! – указательный палец Корнелия едва не коснулся носа Юрия. – Вы их убили и Дракон покарает вас за это страшное преступление.
– Ага. И мы, конечно, отправимся в ад.
– Ты поразительно догадлив!
Корнелий собирался добавить что-то еще, но его прервал «черный» ростом не выше десятилетнего ребенка. На худеньком, лишенном жизненных красок личике красовался нос кнопкой и поблескивали маленькие глаза. Чтобы выслушать его Корнелию пришлось согнуться в три погибели.
– Меня вызывает Дракон, – объявил он, после того, как шепотом обменялся с собеседником несколькими словами. – Чтобы у вас не было повода укорять нас в негостеприимности, брат Матфей проводит вас в нашу трапезную, где вы сможете перекусить.
Корнелий направился к одной из дверей, а Юрий со Степаном последовали за Матфеем. Человек, для которого обычный автомат оказался настолько длинным, что приклад его едва не волочился по полу, оказался довольно разговорчивым.
– Раньше эта обитель звалась Никольским храмом, хвала Дракону, – сообщил он, снимая одну из «керосинок» с подставки. – Здесь молились, но не было в тех в молитвах искренности, хвала Дракону. Когда же чаша терпения его переполнилась и он излил на грешную землю гнев свой, от села Ромашково не осталось и следа, хвала Дракону …
Юрий не выдержал и улыбнулся.
– Наши наступают, слава Богу. Много убитых и раненых, слава Богу.
Матфей шутки не оценил. Он, в отличие от продвинутого филолога Корнилова, с творчеством Ильфа и Петрова был незнаком. В черных глазках, уставившихся на Юрия, читалось удивление и непонимание. Так и не разобравшись, что имел в виду Корнилов, он пожал плечами и распахнул одну из дверей.