Юлька молча пожал плечами: что же поделаешь, спалили.
— Ославил меня на всю Уньчу, да еще и радуется!
— И не радуюсь я… наоборот!
— Я тебе дам «наоборот», паршивец!
И как-то очень быстро в руках отца оказался старый солдатский ремень с порезами — на нем он всегда правил бритву — и звучно зашлепал по спине, ниже спины… Юлька не заорал, как обычно, во все горло, даже не вскрикнул ни разу. С мрачным лицом, насупленными золотистыми бровями, с глазами, сухими и полными боли, залез он после наказания на полати. Шестилетний брат Васька забрался вслед за ним, прижался головой к Юлькиной груди, успокаивал:
— Больно? Мне тоже вчера попало. А ты не реви…
Нет, Юлька не плакал.
Гешу мать встретила за воротами. По ее осунувшемуся лицу, строгим и печальным глазам Гешка понял, что она все знает. Увидев Гешкины забинтованные руки, мама совсем неожиданно заплакала и, вытирая глаза веревочной авоськой, которую держала в руках, потянула сына домой:
— Как же это, Гена? А? Очень больно тебе?
Она положила Гешкины руки на свои ладони, точно взвешивая, которая из них тяжелее. Гешка хотел показать себя настоящим мужчиной. Еще дорогой он решил отвечать бодро, весело и не признаваться, что ему невмоготу. Но не выдержал и чистосердечно признался:
— Больно, мама!
— И зачем это вы сделали? А? Зачем? — спрашивала она своим тихим, скорбным голосом. — Сожгли курятник… Могли бы и дом ненароком спалить. Не дай бог, и сами бы пострадали. Не игрушка это… Ну делайте вы модели, а зачем порохом-то их начинять? Как я переволновалась! А можно ли мне, при моем-то здоровье!..
Мать рассказывала про свою болезнь, стыдила Гешку. Лучше бы отругала легче бы было. Глубоко вздохнув, она встала и, шаркая по полу старенькими туфлями, подошла к комоду, вынула из шкатулки деньги, завернутые в носовой платок.
— Требует Мартемьяниха возместить убытки… Триста рублей запросила. Придется отдать. А не отдашь — она законно в суд подаст. А я-то эти деньги на зимнее пальто себе копила. Вот и осталась опять на зиму в старой шубейке!
Отсчитав добрую половину денег, завернув их в клочок газеты, мама торопливо вышла из дому.
С великим трудом она скопила эти деньги, а теперь по его, Гешкиной, дурости будет мерзнуть на лютых уральских морозах. Гешке стало так жаль мать, так стыдно за себя, что он не выдержал, бросился на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, заплакал. Да, Гешка, коновод уньчанских ребят, космонавт Гешка, у которого мускулы схожи по твердости со стальными шариками, плакал обильными мальчишескими слезами и шептал:
— Я верну, мама, тебе эти деньги! Будет у тебя зимнее пальто! Будет!..