Любая вещь, побывав у человека, рассказывает о своём хозяине: не всем, отрывочно, глухо, но всё-таки рассказывает. Перед Рябининым лежали не бездушные вещи, а живые письма, с чувствами и мыслями, со своим стилем, индивидуальностью и своими описками. Он хотел узнать то, что не могла бы установить никакая экспертиза, — характер человека.
Рябинин начал изучать тексты…
Видимо, он просидел часа полтора. Или осенью рано смеркается… Сумерки ползли от двери к сейфу, потом к столу. Но за спиной белело окно. На той стороне улицы в запоздалом солнце ещё розовели стены домов. Осень уже легонько тронула крону берёзы, издали походившую на аккуратный стожок, в котором местами желтели поникшие ветки, как гроздья винограда. И асфальт стал другим: замечал ли кто, как меняется осенью асфальт, словно от холода крупнеет его структура…
Рябинин повернулся к столу и сложил письма ровной стопочкой. Ему показалось, что он чего-то ищет, бегая по столу взглядом. Ну да — Рябинин улыбнулся — ищет. Непроизвольно искал розовую тесёмочку, чтобы перевязать эти письма и спрятать на чью-то память. Откуда такое желание — обычно письма хранил только самые дорогие и никогда не перевязывал даже ниткой.
Он снял телефонную трубку и набрал номер:
— Ещё не ушла?
— Собираюсь, — ответила Базалова.
— Скажи, какими духами ты пользуешься?
— Запомни: у каждой приличной женщины свои, только одни духи.
— Какие у тебя?
— «Торжество».
— А что за духи… «Возможно быть»?
— «Быть может», — засмеялась Базалова. — Говорят, хорошие. Запаха не знаю. А что?
— Просто так. Интересно.
— Собрал какие-нибудь факты?
— Сразу видно, что говорю не со следователем. Мы собираем не факты, а доказательства.
— Ну и есть доказательства?
— Доказательства мне нужны только для того, чтобы проверить мою интуицию, — притворно вздохнул Рябинин.
— Хвастун, — тоже вздохнула Базалова. — А муж ждёт.
— Ждёт? — вдруг удивился он. — Чего ждёт?
— Как чего? Когда ты найдёшь этого типа.
— Пусть спросит у жены.
— Ты… шутишь?
— Она его знает, — серьёзно ответил Рябинин.
Базалова помолчала, обдумывая неожиданную новость:
— Как узнал?
— Догадался.
— Как?
— По-разному, — уклончиво буркнул Рябинин.
— Ну, а всё-таки?
— Например, ваша Вера сказала, что у неё человек пятнадцать знакомых мужчин, а на мой вопрос, похож ли анонимный почерк на почерк кого-нибудь из этих знакомых, она твёрдо ответила — нет.
— Ну и что?
— Неужели она помнит почерки всех знакомых? Даже студентов?
Базалова опять помолчала.
— Ну, это так… интуиция.
— Нет, — это логика и опыт. Пока ей не говори.
— Почему ж она скрывает?