Александр Иванович кивком головы подозвал Элеонору. Alexzander жадно следил, как девушка помогала мусье Тургеневу раздеваться. Когда она присела, ее пизда раскрылась, маня к себе Сашенькин хуй.
Телом Александр Иванович был похож на дядю Baziley, только кожа на нем не свисала уродливыми складками.
Сашенькины глаза остановились на хуе мусью Тургенева. Ого! Муде огромные, отвисшие, а сам хуй величиной с пастилку.
— Знаете ли, что я подумал? — обратился к Василию Львовичу Тургенев.
— Дак откуда ж мне знать, — отозвался дядя Baziley, ковыряясь пальцем в пизде одной из девушек.
— Я подумал, что лишить девства сей сладкий цветок, — Александр Иванович высунул перламутровый язык и лизнул щеку Элеоноры, — мы позволим нашему jeune eleve? Не так ли?
Василий Львович посмотрел на Сашеньку так, словно только что вспомнил о его существовании.
— Гм. Я не против. А мы посмотрим.
Александр Иванович что-то шепнул на ушко Элеоноры и подтолкнул ее к креслу Сашеньки. Сердце мальчика замерло, потом забилось, опять замерло. Господи, помоги мне! Слава отцу и сыну и святагу духу, от отца исхадящага, живатварящага…
Элеонора улыбнулась Сашеньке, присела перед ним на корточки. Глядя на нее вблизи, Сашенька понял, что она еще моложе, чем показалась вначале. Немногим старше Акульки.
Девушка стянула с мальчика панталоны. Хуй Сашеньки торчал, как солдат на часах у Петергофской заставы.
Богородице, дево, радуйся!
Элеонора дотронулась пальчиком до хуя Сашеньки, и этого оказалось довольно. Хуй выстрелил молофейкой, в яйцах мальчика происходило такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Он заплакал от радости, слыша откуда-то со стороны чей-то смех, и голоса.
— Ну, чего же ты? — прошептала Элеонора, и жаркие губы припали к губам Саши, ловкий язычок проник ему в рот. Он обхватил горячее тело, как бедный прохожий, попавший в ураган, цепляется за попавшееся дерево. Элеонора и сама дрожала. Сашенька уткнулся лицом в небольшие упругие сиськи, стал лизать их, покусывать. Девушка застонала.
И не введи нас во искушение.
Попкой почувствовав, что хуй Сашеньки снова готов к соитию, Элеонора слезла с мальчика и легла на пол, раскинув ноги. Девственная пизда, лучшее из Господних созданий, явилась пред ним во всей красе.
Он увидел приоткрытые губки, задорно торчащий язычок и саму невинность — розовую пленку с малюсенькой дырочкой, чрез которую сочилась прозрачная влага. Образ Акульки мелькнул на мгновение перед Alexzandeгом и тут же угас.
Сашенька поднялся с кресла и лег на Элеонору. Руки девушки нащупали хуй и направили в лоно. Как горячо! Элеонора вскрикнула. Саша задвигал жопой, целуя соленое от слез лицо девушки. Она извивалась под ним, стонала, покрикивала, но Саша продолжал ебать ее, до тех пор, пока муде не свела болезненная радость, и хуй не выплеснул в нутро Элеоноры молофью. Тогда, обессиленный, мальчик соскользнул на пол. Взглянул на свой хуй — тот был красен от крови, но это уже не испугало Сашеньку, как тогда, с Акулькой.