Дюссо достиг совершенства в стрельбе, убивая одичавших собак, которые бегали по улицам и кусались. Конвент одним из своих декретов одобрил действия, способствующие ликвидации этих злобных тварей. Наловчившись подобным манером, Дюссо подбивал и других мюскаденов отправиться с ним поохотиться, отвести душу. Сент-Обен со своим карабином тоже составил ему компанию. Некоторые из них распустили косицы, отказались от гребней, стали одеваться невзрачно в надежде остаться незамеченными, увильнуть от вербовки, которой грозил им Комитет общественного спасения. Сент-Обен снял свою знаменитую повязку, приняв вид клерка, помощника нотариуса, каковым, собственно, и являлся. Между собой они говорили об этом так: «Мы упражняемся в маскировке». Самые убежденные стали наименее модными.
В тот день они завтракали вместе в кабачке на Елисейских Полях; решив, что надо закаляться, закутались в плащи и расположились под открытым небом, несмотря на пронизывающий холод, потом по ухабистой дороге проскакали через лес, выехали на опушку и двинулись к селению Нейи. Привязали к молодым дубкам лошадей, отнятых у охраны продовольственных обозов, на которые они нападали регулярно, и прицелились в шляпы, надетые на колышки.
— Я забываю о головном уборе, думаю только о голове паршивого якобинца, тогда и попадаю в цель, — сказал Сент-Обен.
— С тридцати шагов, даже больше, и притом с первого раза! Поздравляю! — вскричал Дюссо, разглядывая шляпу, продырявленную на месте кокарды.
— Стойте! — крикнул один из их товарищей; он, отойдя в сторонку, с трудом заряжал свое тяжелое ружье. — Смотрите, что на нас надвигается оттуда, с того конца Песчаной Пустоши!
Обернувшись к западу, они обомлели:
— Армия…
Да, речь больше не шла о каких-то там мелких подразделениях, идущих на подмогу гарнизонам предместий. Яркое солнце освещало тысячи кавалеристов и пехотинцев, отражаясь в их шлемах, кирасах, посверкивая на металлических клинках и наконечниках копий, зажигая красным огнем плюмажи гусарских киверов. Они набегали на равнину широкой волной, медленно и методично захлестывая пространство. Шли сформированные полки. Они более не походили на волонтеров Республики, которые рвались повоевать за принципы и, одержав первую победу, спешили обратно, поскольку надо успеть к жатве; они преобразились в настоящих воинов, их штыки и сабли рассекали человеческие потроха, у них была тяжелая поступь наемников, они теперь были профессионалами, собственностью своих генералов, коль скоро последние платили им, если можно так выразиться, из своего кармана благодаря ограблению завоеванных земель. Они перешли Рейн, они аннексировали Бельгию, и вот Конвент призвал их на подмогу.