Пораскачивавшись еще немного, Шабан рухнул на колени и остался стоять в позе молящегося. Сунув пистолет за пояс, Белов взялся за ограду, готовясь подпрыгнуть.
В этот момент вспыхнули фары стоящего на площадке белого внедорожника и заработал двигатель. Белов успел заметить, что это мощный «Хендай», когда в окно высунулся мужской силуэт и открыл огонь. Слепящие вспышки сделали чернокожего мужчину абсолютно невидимым.
Трах-трах-трах-трах! Упав на землю, Белов насчитал четыре выстрела, произведенных по нему, и даже услышал свист одной из пуль. Следующие два выстрела мужчина направил в низко наклоненную голову Шабана.
Трах! Трах! Мягко, словно тряпичное чучело, сержант упал.
Возобновив стрельбу по Белову, водитель белого «Хендая» дал задний ход, умело развернулся и был таков.
Полежав еще немного у ограды, Белов прислушался. Где-то надрывалась потревоженная собака, но человеческих голосов слышно не было. Все закончилось. Белов несколько раз ударил кулаком по земле. Его обставили. Этой ночью он чудом остался в живых, но все равно его обставили!
* * *
Мали лежала на том же месте, где Белов ее оставил. Между ее ключицами торчало копье с таким длинным наконечником, что, проткнув девушку, он слегка зацепил Белова. Противоположный конец двухметрового древка был туго обмотан полосой из сыромятной кожи.
– Ассегай, – прозвучал голос за спиной.
Обернувшись, Белов увидел Приходько. Со своим чубчиком, одетый в шорты и веселенькую рубаху навыпуск, он походил на невероятно разросшегося мальчишку.
– Что ты сказал? – переспросил Белов.
– Ассегай, – повторил Приходько и толкнул пальцем древко, отчего голова Мали мотнулась из стороны в сторону. – Африканское копье с длинным наконечником. Его можно использовать в качестве ножа. По краям лезвия зазубрины.
– Зачем?
– А ты попробуй вытащить копье, тогда узнаешь. Оно же охотничье.
– Охотились на меня, – пробормотал Белов.
– Я так и понял, – сказал Приходько.
– Это был подручный майора Кулафье, сержант Шабан Вантариза. Майор его скорее всего и убил. Но лица того, кто сидел в джипе, я не разглядел, – завершил рассказ Белов.
– У них тут у всех физиономии такие, что в темноте одну от другой не отличишь, – сказал Приходько.
Возразить против этого было нечего. Они помолчали, разглядывая продырявленную дверь. Белов зачем-то просунул в дыру палец и поцокал языком:
– Ох и силища была у сержанта. Какой удар, а?
– Ассегаями пробивали взрослых воинов со щитами, – заметил Приходько. – Баба похрупче и помягче будет.
Они одновременно поглядели на Мали. Ее остекленевшие глаза смотрели в потолок, как будто следили за чем-то происходящим там, вверху. Росчерки засохшей крови, вытекшей из уголков рта, придавали рту преувеличенно скорбные очертания.