За несколько дней до того, как они решились перейти на сторону Советской Армии, Эрвин Зеехазе спросил Генгенбаха:
— Скажи, тебе нелегко далось такое решение?
— Теоретически — нет.
«А теперь вот взял да и бросил нас на произвол судьбы. И я тоже хорош: так ошибиться в человеке… Длительная командировка… Что это за штучки? Нужно будет поговорить с Мюнхофом, возможно, он знает какие-нибудь подробности», — думал Эрвин.
Сославшись на необходимость получить запасные части, Зеехазе поехал в штаб дивизиона, где и разыскал Мюнхофа.
Сегодня утром Альтдерфер вызвал меня к себе и сказал, что мы вместе с Клазеном должны выехать в Будапешт, — начал рассказывать Мюнхоф. — «В Будапешт?» — удивлённо спросил я его. «Да, — ответил он. — Вы будете допрошены по делу Генгенбаха как свидетель. Вы и обер-лейтенант Клазен». — «По делу Генгенбаха как свидетель?» — «Да-да. Вы ведь в августе были в Нормандии, не так ли? Ну вот видите; В то самое время, когда Генгенбах вместе с вами и вахтмайстером Линдеманом выбирался из котла окружения. Об этом вас и будут спрашивать».
— А где же находится сам Генгенбах? — спросил Зеехазе.
— Этого я не знаю.
— Возможно ли, что он вовремя смылся?
— Возможно.
— А обо мне Альтдерфер не спрашивал? — поинтересовался Зеехазе.
— Нет.
— А что сказал Клазен?
— Он пришёл ко мне вскоре после этого разговора. Пришёл и спросил: «Командир с вами уже разговаривал?» Я кивнул. Он полагает, что мы должны заранее договориться. Меня во время освобождения Генгенбаха не было в городе. Они же сидели в автомашине и, следовательно, не имеют к этому никакого отношения. Короче говоря, никто из нас точно не знает, где был Генгенбах после обеда двадцатого августа.
— Я тогда сказал Клазену, что приведу Альтдерфера. — Зеехазе почесал затылок.
— Об этом мы не говорили.
— Ты же знаешь, что я тогда вздул Генгенбаха.
— Да, Линдеман рассказывал мне об этом.
— Любопытно то, что меня никто не хотел держать возле себя.
Мюнхоф пожал плечами.
Зеехазе вернулся обратно в Банкеши. Интересно, стрелял Генгенбах в Альтдерфера или нет? Он допускал и то и другое и был опечален тем, что слишком мало знал о своём исчезнувшем союзнике, чтобы правильно судить о нём. А как ему помочь? Чем? Кто все эти сети плетёт? Нет никакого сомнения: сам Альтдерфер. А если это так, то нужна пойти к нему и сказать: «Это я выручил тогда Генгенбаха». А потом я могу искать скромное местечко для своего погребения. К тому же Генгенбаху всё это нисколько не поможет. Мюнхоф, прощаясь, сказал мне: «Скоро нашу дивизию перебросят на Западный фронт. Но до этого Альтдерфер, Клазен и сам я должны будем съездить в Будапешт и дать там показания по делу Генгенбаха…»