На этот раз она даже не подумала о том, чтобы взять экипаж. Это потребовало бы от нее слишком большой рассудительности, а сегодня, видимо, ей было суждено отметать любые доводы рассудка. Сегодня она будет брести в одиночестве под проливным дождем со слишком тяжелой для нее ношей.
Измученная и подавленная предательством отца, Розмари чувствовала, что ее мысли путаются. И, скорее всего, это не последнее предательство, потому что ей предстояло встретиться с самым верным своим другом (вот уж поистине родная сестра!) – Хелен. Мысли, вызванные рассказом отца, мчались в ее голове, как испуганные лесные звери. В затуманенном рассудке клубились образы: ужасный смех Хелен, глаза Дориана, загорающиеся любопытством, порочная философия, ядовитый дым ее сигарет.
Было почти три часа дня, когда она подошла к дому Дориана. Она не позвонила сразу, а помедлила на ступеньках, пытаясь уловить признаки жизни, но ее встретили слепо глядящие окна с плотно закрытыми ставнями. Внезапно ее пронзила мысль о том, что он, возможно, сейчас внутри с Хелен, и она начала колотить в дверь. Старый лакей открыл так быстро, как будто ждал ее.
– Я слушаю, – произнес он, и в его запавших старческих глазах не отразилось ни тени удивления, как будто он и не заметил ее неопрятного вида.
Розмари кашлянула и попыталась привести себя в порядок. «Господи, – подумала она. – Что это на мне надето?» У нее было много платьев, но сейчас на ней было самое поношенное из них. Оно так плохо на ней сидело, что она надевала его, только когда писала. Платье было забрызгано каплями краски – цвета заката, или океана, или гипсово-белой луны, или души Дориана, темной, как его глаза.
– Добрый день, – сказала Розмари, кивая головой, потому что делать реверанс с картиной в руках было не совсем удобно. – Я бы хотела видеть мистера Грея.
Тяжелые веки лакея медленно опустились и снова поднялись.
– Мистер Грей не говорил, что ждет посетителей, – хмуро ответил он.
Сверкнула молния, и прокатился оглушительный раскат грома. Розмари вздрогнула.
– Мы не договаривались о встрече, – сказала она.
Хлынул ливень.
Лакей окинул взглядом плохо запакованную картину в ее руках, затем посмотрел на грохочущее небо и, судя по всему, остался недоволен и тем, и другим. Стараясь избежать дождевых капель, Розмари попыталась встать ближе к двери.
– Прошу вас, – произнесла она, надеясь пробудить сочувствие в этом человеке. – Могу я просто зайти на минуту?
Ее била дрожь, хотя на улице было довольно тепло. Лакей некоторое время обдумывал просьбу, потом немного посторонился, так, чтобы она могла проскользнуть внутрь вместе с картиной.