Проректор?! Зачем я ему?
— Слушаю.
— Добрый вечер, Галина Платоновна.
— Добрый вечер, Максим Тимофеевич.
Несколько секунд проректор молчит, затем спрашивает:
— Не сможете ли вы завтра заглянуть ко мне на полчасика до занятий?
— Почему же? Смогу.
— Договорились — в восемь тридцать. Спокойной ночи.
Тётя Аня вся в ожидании: она, думаю, по моим ответам поняла, о чём шла речь, но ей непременно хочется, чтобы я сама рассказала. Рассказываю.
Тётя Аня берёт меня под руку, как закадычную подружку, и уводит на кухню ужинать. Угощает оладьями с вишневым вареньем.
— Интересно, зачем ты так срочно понадобилась проректору? — Она поднимает палец вверх. — У него три тысячи с хвостиком заочников и вдруг именно ты?
— Понятия не имею, — отвечаю. — Может…
— Может? — подхватывает тётя Аня. — Может, чего?
— Я не совсем уверена… Может, интересуется послевоенной жизнью моего отца.
— Смеёшься! При чём тут, не понимаю, твой отец?
— Мой покойный отец был механиком-водителем танка, а Шамо — командиром, — поясняю.
— Постой, постой, что ты сказала? В одном танке?! — округляются глаза у старушки. — Твой отец, выходит, тоже спасал меня?
— Не знаю.
Обиженная улыбка:
— Что значит «не знаю»? Они же, сама говоришь, вместе…
Коротки июньские ночи. А для меня минувшая казалась полярной. Какие только варианты не перебрала, угадывая, зачем понадобилась так срочно Шамо именно я — одна из «трёх тысяч с хвостиком заочников», и ни на одном не остановилась. Одним словом, еле дождалась утра.
Без пяти восемь я уже прохаживалась по длинному коридору, то и дело останавливаясь у обитой чёрным дерматином двери с надписью: «Приёмная». Вскоре явился Максим Тимофеевич. Поздоровался, открыл маленьким ключиком дверь, затем вторую и усадил меня в мягкое кресло.
— Галина Платоновна, если не секрет, как вы собираетесь провести свой выходной день?
Хорошенькое дело! Я уже не знала, что и подумать: зачем ему это знать? В его компетенцию не входит…
— Займусь главным образом уборкой квартиры: Анна Феодосьевна старенькая, ей тяжело.
— Жаль, а я надеялся…
— На что? — спрашиваю и сама слышу, как в моём голосе прозвучали нотки явного сарказма.
— Я собирался вас познакомить с одним весьма незаурядным молодым человеком. Вы бы, скажем, провели с ним выходной на пляже.
Я озадаченно потираю лоб рукой. Сват нашёлся! Неужели он не понимает, что оскорбляет меня? А ещё проректор!..
— Уважающая себя девушка, Максим Тимофеевич, в подобных случаях обходится без посредничества даже самых близких людей.
— Пожалуй, — соглашается он. — Но это особый случай.
Лишь теперь улавливаю шутливый тон в голосе Шамо. Но лицо его тотчас становится задумчивым, на губах появляется грустная улыбка. Он мне напоминает о своём вчерашнем разговоре с деканом Багмутом в коридоре, при котором мне случайно довелось присутствовать. Затем рассказывает о том, в каком тяжёлом безвыходном положении очутился Трофим Иларионович: мать на грани смерти — у неё злокачественная опухоль. Уже лежала в больнице, сейчас вновь нуждается в лечении. А кто останется с внуком, десятилетним Русланом? Не грудной ребёнок, не так ли? Вместе с тем оставить его хоть на минуту без строгого досмотра рискованно. Настоящий бесёнок.