— Сначала надо посоветоваться с Трофимом Иларионовичем, он отец.
— А обо мне вы с ним говорили?
— Пока нет. Я ведь, Галина Платоновна, не знал, как вы отнесётесь к моему предложению.
Становится не по себе: а вдруг Багмут не согласится…
21 июня, понедельник.
Уставшая, невыспавшаяся — занималась допоздна уборкой — иду на свидание с Геростратом, который ждёт меня у подъезда, на Куйбышева, 28. Приметы, переданные Лидией Гавриловной по телефону, таковы: худенький, светленький, белая в синих кольцах панамка, синие шорты, такого же цвета курточка. Вместо майки — краснофлотская тельняшка… Лидия Гавриловна не преминула добавить: «Пожалуйста, умоляю вас, не спускайте с него глаз. Он у нас немного рассеянный».
Я попросила передать трубку Руслану и поставила, как говорится, перед ним вопрос ребром: «Ваша честь, долго ли вас уговаривали идти со мной, незнакомой, на пляж?» Он хихикнул: «На пляж ведь… Какая разница с кем». Тогда я стала перечислять ему свои приметы: невысокого роста, рыжая, лицо в веснушках… Мальчик залился смехом. «А что тут смешного?» — спросила я с напускной обидой. «Вы же на меня тютелька в тютельку похожи!» — восклицает он.
Иду по улице Куйбышева, поглядываю на номера домов, а в голове вертится мысль: «Если Руслан в самом деле рыжий, то не удивительно, что он такой бесёнок: борьба за существование! Когда я была совсем ещё крошкой и тумановские дети дразнили меня: «Рыжик, рыжик, пегая», то я быстро научилась стоять за себя: пускала в ход кулаки, да и язык заострился. В сельскохозяйственной академии один доцент шутя заметил: «Троян, смотрю я на вас, и мне кажется, что вы на сцене и исполняете роль травести, мальчишки-шалопая».
Вот и номер 28. Старинный четырёхэтажный дом с колоннами. У подъезда — мальчик, в котором немедленно узнаю — не только по одежде, но и по веснушкам — Руслана. «Соврал! — улыбаюсь про себя. — Он вовсе не рыжий, светловолос, как отец».
Герострат, ухмыляясь во весь рот, быстрым шагом направляется ко мне. Ни намёка на смущение — точно мы с ним давние друзья, на одной парте сидим и перешёптываемся на уроках. Подаю ему руку. Он пожимает её так, чтобы я в первую минуту знакомства поняла, с кем имею дело, какой силой он обладает.
— Силёнки, у тебя, браток, хоть отбавляй.
Он косится на меня из-под полуопущенных ресниц, закидывает на голову руки.
— Правда, правда, — говорю. — Ну что, поехали?
— Бабушка, — кивает он на распахнутое окно.
В тёмном продолговатом проёме показывается моложавая старушка с внимательными иссиня-чёрными глазами. Простое открытое приветливое лицо. Лидия Гавриловна?