— Да, секреты, а ты что думала? — И уже мягко: — Чего ради я буду звонить, если я ему понадобилась? Самолюбие нужно иметь.
Задела обнажённый нерв. Кулик сердито фыркнула, затем покосилась на меня и спросила:
— Камень в мой огород, Галка, да? Осуждаешь за то, что приехала? Пойми, не могла я иначе, — разрыдалась она и кинулась на диван, уткнув мокрое от слёз лицо в плюшевую подушку.
Только теперь она выдала тайну: за полгода до своего бегства из аспирантуры Оксана и Трофим Иларионович отдыхали вместе у Чёрного моря…
— Не могу, не могу, — продолжала рыдать Оксана.
Я рванула её к себе, усадила и отвесила одну за другой звонкие пощёчины:
— Прекрати немедленно!
Её глаза блестели, как отшлифованные линзы, ничего не выражая — ни обиды за то, что её огрела, ни стыда за свою истерику.
— Оксана, ты должна его забыть, — произнесла я строго. — Выбрось его из головы, я тебе в этом помогу… Мы с Русланом переедем куда-нибудь, чтобы он не напоминал тебе о нём. Наконец, — протянула я, ни до чего лучшего не додумавшись, — …наконец, я не нанялась к нему в няньки…
После истерики Оксана немного успокоилась. Её лицо выражало сильное утомление, усталость побеждённого.
— Галка, ты этого не сделаешь, не посмеешь, — произнесла она умоляюще.
В тот же день, вечером, оставив Руслана с тётей Аней и Оксаной, я кинулась к автомату. Подальше, понятно. Чтобы они случайно не увидели.
— Это я, Троян, — кричу в телефонную трубку. — Оксана Ивановна сказала: вы просили позвонить.
— Совершенно верно. Как там Руслан, Галина Платоновна?
— Полощет горло. Отвлекаем… Я из автомата, Трофим Иларионович, чтобы…
С того конца провода доносится прерывистое дыхание.
— Алло, алло! Трофим Иларионович, слышите?
Молчание. Начинаю побаиваться, не случилось ли чего с Багмутом. Чувство страха подсказывает, что надо что-то срочно предпринимать. А тут, как назло, сгрудилась очередь, мне подают знаки, чтобы кончала разговор. Бородатый гном в пылающем красном джемпере рвёт к себе дверцы будки и сердито шипит: «Совесть надо иметь! Понимаете, что это такое, или объяснять?»
— Галина Платоновна?
Наконец-то.
— Трофим Иларионович, вы меня слышите? Трофим Иларионович, очередь тут образовалась неимоверная! Меня сейчас поколотят! Позвоню из другого автомата, — выпаливаю одним залпом и бросаю трубку на рычаг.
Выхожу из будки, перехожу улицу — пожалуйста: три ярко освещённых автомата и все свободны. Заскакиваю в один из них, кладу монетку, снимаю трубку. Волнуюсь — вдруг и этот аппарат забарахлит.
— Алло! Вас слушают, — женский голос.
Не туда попала, перепутала номер? Какое наказание! Вращаю диск медленно, осторожно. На другом конце провода подняли трубку.