– Бросьте, Маркус, – Ник впервые назвал эстонца по имени. – Эрозия эрозией. Но как вы объясните, что на «Жабе» вкрапления кварца лиловые, а здесь, – рукой на жилу показал, – весь кварц молочный?
Погрустнел Эйвэ, явно занервничал.
– И вы заметили? Да, это и меня смущает, до сих пор объяснения этому факту не нашёл. Вы что же, считаете, что самородок сюда подложили специально? Но зачем?
– Как вы нашли самородок? Вспомните все обстоятельства, – попросил Ник.
Наморщил Эйвэ лоб, губами беззвучно зашевелил, минуты через две озвучил свои воспоминания:
– Было раннее утро. Июль месяц. Очень тёплая погода стояла. Антициклон продолжительный. Небо ясное, голубое. Мы с капитаном Курчавым вдоль склона шли. Вдруг Пётр Петрович говорит: «Смотри, Маркус, там наверху что-то блестит. Ярко так! Что это может быть?» Я и полез наверх. Пётр Петрович, он же пожилой, ему трудно. Забрался я сюда, нашёл «Жабу». Вот, пожалуй, и всё.
– Значит, Пётр Петрович, – насмешливо протянул Ник.
– Не подумайте, что я пытаюсь на капитана Курчавого тень бросить! – взорвался Эйвэ, его лицо покраснело от гнева, белыми пятнами пошло. – Я всё прекрасно понимаю, Никита Андреевич. Вы меня подозреваете, это я, по-вашему, главный враг. Это я – предатель! А что, железная логика. Сперва самородок с другого месторождения в гнездо подложил, чтобы искали не в том месте. Потом «пятнистым» о вас с товарищем Сизых сообщил. Навёл, как тут принято выражаться. Так что, арестовывайте меня! Хватайте, сажайте, пытайте!
– Успокойтесь, Маркус, – посоветовал Ник разошедшемуся эстонцу. – Арестовать я вас всегда успею. А что, считаете, нет причин – вас подозревать?
– Есть, конечно, – тут же помрачнел Эйвэ. – Железобетонные основания имеются. Значимые и серьёзные. Если честно, то я безмерно удивлён вашей мягкости. Если бы мы с вами поменялись местами, то вы, Никита Андреевич, давно бы были арестованы. Мало того, и допрос с пристрастием уже завершился бы. С жёстким пристрастием, – уточнил.
– А вы, Маркус, явно нездоровы, – продолжал балагурить Ник, отсрочивая момент принятия непростого решения. – Вам к психиатру надо. Эк, с каким наслаждением вы о допросе с пристрастием говорили. Ещё чуть-чуть, и слюнки потекли бы, вожделённые. От нормального человека до маньяка закостенелого – шаг один…
– Всё шутите? – проворчал Эйвэ. – Может, серьёзно поговорим, по душам, как вы, русские, любите?
Не успели по душам поговорить.
Со стороны лагеря раздался истошный визг, а через несколько минут – громкие выстрелы.
Кто-то размеренно палил из винчестера: выстрел, десятисекундная пауза, выстрел, пауза…