Обычно Полоска попадает в переделки.
— Ты здесь? — продолжает он разговор.
Фырканье.
Понятно.
— Как дела, мама? — спрашивает он и мгновенно понимает, что его вопрос лишен смысла.
— Для чего ты звонишь? — всхлипывает она на другом конце провода.
— Просто хотел…
— Мне нужно молоко.
— Э-э-э…
— И сигареты.
Даже непонятно, почему Хеннинг ждет, что сейчас она попросит его зайти в винный магазин, потому что об этом она никогда не просит, это превращается в невидимый мостик, соединяющий ее телефон с телефоном Хеннинга, она надеется, что он догадается об этом ее желании без слов. И он догадывается. Наверное, поэтому.
— Хорошо, — говорит он. — Я скоро заскочу. Не знаю, успею ли сегодня, потому что у меня очень много дел, но совсем скоро. И еще одно, мама. Не открывай дверь незнакомым людям, хорошо?
— А зачем мне вообще открывать кому-то дверь? Сюда никто не ходит.
— Но если вдруг к тебе позвонят в дверь и это буду не я и не Трине, не открывай.
— У вас есть ключи.
— Да, но…
— И еще мне нужен журнал «Се ог Хор».
— Я…
— И сахар. У меня кончился сахар.
— Хорошо. До скорого.
Конец разговора.
Захирулла Хассан Минтроза ужинает. Сегодня, как и вчера, он ест цыпленка бирьяни с чапати, но вкус у этого блюда здесь совсем не такой, как в Карачи. Здесь вообще у еды редко бывает такой вкус, как в Карачи. Хассан не знает почему, вроде ингредиенты используются одни и те же, их привозят в Осло практически ежедневно, да и еду в Норвегии готовят пакистанцы. Может быть, причина в посуде, в которой готовят, в температуре воздуха на улице, во влажности, в любви к приготовлению пищи.
Хассан помнит, как Юлие, самая красивая из его любовниц, с которой он встречался несколько лет назад, удивила его, приготовив однажды вечером к его приходу пакистанскую кашу с ягненком и мятным соусом и лепешки наан. Рецепт она получила в передаче Венке Андерсен «С добрым утром, Норвегия». Юлие пыталась приготовить наан начиная с теста.
Все это было съедобно, но не более. Настоящие лепешки наан надо печь в тандуре, в самой глубокой части печи, и выпекать их надо не более 15–20 секунд. А в каше с ягненком было слишком много кориандра и имбиря и слишком мало чили.
Он бросил ее спустя месяц. Никто из других его любовниц не был удостоен чести готовить ему еду. Они знают, что от них требуется, и когда он наносит им визит, то платит не за пищу на столе.
В Пакистане поварами работают только мужчины. Женщинам с ними не сравниться. Таково положение вещей.
Хассан смотрит очередную серию «Макгайвера»,[9] как вдруг начинает вибрировать мобильный телефон, лежащий рядом с тарелкой. Хассан глотает большой кусок цыпленка, даже слишком большой, такой огромный, что для того, чтобы его проглотить, требуется усилие. Он запивает еду колой и только после этого отвечает на звонок. Когда Хассан наконец поднимает трубку, то бросает короткое «да», продолжая борьбу с едой, с трудом продвигающейся по пищеводу.