Сяо Сян спросил:
— Сколько у тебя сыновей?
Сунь улыбнулся:
— Какие могут быть сыновья у бедного возчика?
— Почему же?
Старик махнул кнутом:
— Разве небо пошлет мне сына, если я все время бью да мучаю лошадей?
Самый молодой из пассажиров, Сяо Ван, вмешался в разговор:
— А сколько лет твоей жене?
— Пятьдесят девять.
— Тогда еще успеет родить. Недаром говорят: «Восемьдесят восемь лет, а конца приплоду нет!» — пошутил Сяо Ван.
Все расхохотались. Засмеялся и сам возчик.
Чтобы показать свое искусство, возчик так погнал лошадей, что они понесли. Лошади слушались старика во всем, и Сунь правил ими с той же легкостью, с какой лодочник на Сунгари правит своею лодкой.
Вскоре он указал рукой на кирпичные дома:
— Вон смотри! Это был поселок японских колонистов. Пятнадцатого августа[6] японцы бежали. Все наши кинулись подбирать их пожитки. Моя старуха ко мне: «Ты почему не идешь?» А я говорю: «Мне судьбой не положено. Подберем — все одно растеряем. Недобрый приход, недобрый и расход будет». Соседи мои натаскали себе всего. Кто приволок целые тюки материи, кто даже и винтовки прихватил. Тут старуха ругать меня начала: «Ты, говорит, голодранец! Так тебе и надо. И пусть нищета все кости твои переломает! Всю жизнь я с тобой мучаюсь. Люди подбирают, а тебе хоть бы что! «Судьбой не положено!» А я ей отвечаю: «Поживем — увидим». Не прошло и полмесяца, как Хань Лао-лю организовал отряд и давай отбирать все, чем люди от японцев поживились. Лошадей, винтовки, патроны, одежу, материю и домашнюю утварь — все позабирал, даже сита никому не оставил. «Мне, говорит, брошенные японцами вещи охранять поручено». А кто не отдавал, того вязали, приводили на большой двор к Хань Лао-лю и так секли, что кожа клочьями летела. Тут я своей старухе и говорю: «Кто был прав?» Молчит. Бабы все такие: дальше своего носа ничего не видят.
— Вот ты сказал про Хань Лао-лю. Это кто же такой? — спросил начальник бригады.
— Наш помещик.
— А что он за человек?
Старик покосился на седоков и промолчал.
— Да ты не бойся. Здесь все свои, — поспешил успокоить его Сяо Сян.
— Чего мне, старому Суню, бояться? Что есть, то и выкладываю. А Хань Лао-лю? Что ж, человек, как человек… Ты лучше посмотри, какая мелкая кукуруза нынче уродилась! — указал он кнутом на поле, чтобы замять разговор о помещике. — И все из-за бандитов. Опять, должно быть, голодать будем…
Сяо Сян перевел речь на бандитов:
— Бандиты, говоришь, налетали на вашу деревню?
— Конечно, налетали! В середине мая два раза. Днем по деревне ставили караулы и никого не пропускали, а ночью отправлялись баб насиловать, окаянные.