Как только поставили вехи, слепая старуха заторопилась в поле. Ей не терпелось посидеть на собственной земле. Тянь Вань-шунь, поддерживая жену под локоть, привел ее на берег речки.
— Пришли? — спросила слепая.
— Пришли.
Она присела, обшарила руками грядку, потрогала стволы кукурузы, захватила полную горсть земли, помяла и пересыпала с ладони на ладонь. По лицу старухи расплылась счастливая улыбка. Это их земля, ее земля! Будь она у них раньше, не попали бы они в зависимость от Хань Лао-лю и не погибла бы Цюнь-цзы.
Солнце клонилось к горизонту. Легкий ветерок шевелил побуревшие стебли гаоляна, на которых уже появились красные крапинки, и шуршал желтеющими листьями кукурузы. А старуха все сидела на краю поля и думала. Начало смеркаться.
— Пора домой. Скоро совсем стемнеет, — позвал ее Тянь Вань-шунь.
— Ты иди, а я пройду еще на могилку к нашей Цюнь-цзы…
— Пойдем, пойдем скорее… Вон какие черные тучи, — заторопил старик, стараясь придать голосу как можно больше тревоги. — Скоро дождь пойдет. Еще вымокнем…
Он знал, что слезам не будет конца.
Старики поплелись домой и только вошли в северные ворота, как их обогнала телега Суня.
— Старина Тянь! — окликнул возчик. — Садитесь подвезу. — Он остановил лошадь и с улыбкой спросил: — Ходили землю осматривать? Земля у вас хороша, что и говорить. — У каждого теперь своя радость, — продолжал возчик, когда старики уселись в телегу. — И у меня тоже… Вот она — моя радость! — Он указал на рыжего коня. — Гляди, как бойко бежит!
— Ничего, — одобрил Тянь. — А сколько ему лет?
— Восемь. Мне сначала досталась только одна его нога, а теперь я уже двумя владею. Вторую ногу сперва по распределению получил Ли Всегда Богатый. Я к нему и подъехал. «Ведь ты, — говорю, — только молотом стучишь, извозом не занимаешься, на что тебе конская нога? Раз всех лошадей в деревне подковываешь, откуда у тебя время за лошадью ходить? Отдай мне эту ногу по-братски. Ты член комитета и пример подавать должен». Он, конечно, размяк и говорит: «Ах ты, старый горшок! Ладно, так и быть, бери!» А я ему за это посулил: «Ты, — говорю, — человек хороший, только тебе и буду давать подковывать лошадь, больше никому». Нет, ты гляди: бежит-то как, а?
— Ты куда едешь? — поинтересовался Тянь Вань-шунь.
— На северный двор. Теперь так большой двор Хань Лао-лю называют. Председатель Го, когда зерно делил, всем дал, одного себя забыл. Вот везу ему немного кукурузы, а то он совсем отощал… Но! — крикнул он на лошадь, объезжая грязь. — А ты слышал, — продолжал разглагольствовать возчик, когда телега покатилась по гладкой дороге, — пастушка ведь вылечили. Военный доктор смазал ему чем-то раны и вылечил. Доктора Восьмой армии все такие же, как Хуа То