В девятом году царствования Кандэ дела у Длинной Шеи пошли совсем скверно. Не на что было купить даже новый шприц.
Недолго думая, он продал жену в публичный дом в городе Шуанчэнцзы. Из-за этого ему, правда, пришлось подраться с тестем, но он перехитрил простоватого родственника и даже оказался в выгоде. Во время потасовки Длинная Шея сам нарочно порезал себе руку, упал и поднял крик, что его убивают. Перепугавшийся тесть, чтобы избежать неприятностей, откупился. На этом распря и закончилась.
После продажи жены Хань Длинная Шея занялся перекупкой старья и торговлей пирожками. Однако денег все же не хватало ни на опиум, ни на еду. Хань Лао-лю изредка что-нибудь дарил племяннику, и Длинная Шея стал его верным псом.
Жители деревни Юаньмаотунь говорили: какое бы темное дело ни затевал Хань Лао-лю, без Длинной Шеи ему не обойтись.
— Ничего, Ши-цай, как они ни важничают, долго им не продержаться, — вновь заговорил помещик, стараясь ободрить племянника, а больше всего самого себя.
— Что и говорить, — подтвердил Длинная Шея.
— Но теперь нужно быть особенно осторожным: как бы они не узнали, что ты со мной заодно. Помни, что я и твоя тетка одной ногой стоим в могиле. Не возьмем же мы имущество с собою в гроб. И если его удастся сохранить, разве не получишь ты своей доли? Только будь начеку: коммунистов не легко провести. Во времена Маньчжоу-го один из них, Чжао Шэн-чжи[8], тут такое натворил, что у командования Квантунской армии голова кругом пошла.
Хань Лао-лю помолчал, а затем деловито осведомился:
— У тебя в чем сейчас нужда?
— Кое-как перебиваюсь, — пробормотал Длинная Шея, — однако…
— Поди-ка сюда! — крикнул Хань-шестой так, чтобы было слышно в соседней комнате.
На голос вышла старшая жена, похожая на финиковую косточку: с толстой серединкой и заостренными концами. Она была одета в черный шелковый халат. В зубах ее дымилась трубка с длинным чубуком из зеленой яшмы.
Племянник тотчас вскочил и почтительно поклонился:
— Тетушке…
Хань Лао-лю, зажигая опийную лампу, спросил:
— Деньги, которые позавчера принес Ли Чжзнь-цзян, остались еще?
— Немного осталось, мелочь какая-то, — скрепя сердце буркнула Финиковая Косточка.
— Принеси и отдай Ши-цаю, — распорядился муж.
— Не надо! Не надо!.. Тетушка, не беспокойтесь… — запротестовал Хань Ши-цай.
Но двигался только его язык. Сам же Длинная Шея не сделал ни шагу, чтобы остановить тетку. Когда Финиковая Косточка принесла пачку денег и опустила в карман его пожелтевшей куртки, он весь просиял и, бормоча слова благодарности, заторопился уходить.
— Уходишь… — сказал Хань Лао-лю. — Не забудь только передать Ли Чжэнь-цзяну и Тянь Вань-шуню, чтобы зашли ко мне.