Хуа долго читал перечисленные помещиком фамилии активистов, затем огласил фамилии крестьян, получивших конфискованное помещичье добро. В списке значилось: кому достались лошади, какой масти и какого возраста, кто получил гаолян, бобы, соевое масло.
Когда Хуа кончил, старик Сунь подошел к нему и вполголоса спросил:
— А среди активистов разве моей фамилии не значится?
— Не значится. То, что тебе досталась одна конская нога, — это значится. — Оспопрививатель заглянул в список: — Одна нога рыжего коня… так, что ли?
— Так, так, это все правильно… А про то, что я начальника Сяо привез, разве ничего не написано?
Оспопрививатель неторопливо снял очки, и на его темном лице появилась улыбка:
— Правильно. Помещик про это написать забыл. Не расстраивайся, я могу приписать.
Го Цюань-хай подозвал Чжан Цзин-жуя, передал ему найденные документы и велел сейчас же свезти их к Сяо Сяну и спросить, как поступить с помещиком.
Чжан Цзин-жуй скоро вернулся и привез от начальника бригады письмо. В нем говорилось, что нужно созвать собрание бедняков и батраков, огласить эти списки и послушать, что скажут люди. Бить, однако, Сяо Сян запрещал. Активисты обязаны приостанавливать всякое самоуправство. Если помещик Ду составлял подобные списки, то вполне вероятно, что у него имеется также и оружие. Нужно заставить помещика указать, куда он его спрятал.
Го Цюань-хай созвал собрание, которое затянулось до глубокой ночи. В сердцах людей гнев клокотал так же сильно, как и в день суда над Хань Лао-лю.
Старик Чу требовал немедленно выгнать всю семью помещика Ду из усадьбы и поселить их в лачугу: пусть, мол, отведают горькую бедняцкую долю. Посмотрим, как они тогда станут заниматься контрреволюцией!
Чжан Цзин-жуй добавил, что так надо было бы поступить и со всеми другими помещиками.
— Все согласны с таким предложением? — спросил Го Цюань-хай.
Грянул гром рукоплесканий. Некоторые тут же стали собираться, чтобы как можно скорее выбросить помещиков из их домов.
— Подождите! — остановил Го Цюань-хай. — Дело вот еще в чем: если помещики составляют такие списки, у них может оказаться и оружие. Что касается Ду Шань-фа, вся деревня знает, что он имел связь с бандой и являлся начальником отряда самообороны. А если у Ду Шань-фа найдется оружие, — спросил Го Цюань-хай, — и он откажется выдать его нам, что тогда с ним делать?
— Будем бить, пока не скажет!
— Выцарапаем ему глаза, чтоб он, если у него даже и останется оружие, не видел, куда стрелять.
Го Цюань-хай рассмеялся и покачал головой:
— Нет, так не выйдет! Кто пустит в ход кулаки, тот нарушит политику председателя Мао. Сперва следует допытаться: есть ли у этого Ду оружие.