Лю Гуй-лань взяла жеребенка на руки и, качая его, как качают детей, гладила по мягкой бархатной спинке.
— Спи, моя крошка, спи, — прошептала она и тут же залилась звонким смехом, но вдруг, вспомнив что-то, умолкла и покраснела до кончиков ушей:
— Го Цюань-хай… Я забыла сказать тебе, что…
Муж не понял и удивленно спросил:
— Что с тобой?
Она еще гуще покраснела и, запинаясь, ответила:
— Я… у меня… Не знаю, в чем дело? Может быть, я заболела… только думаю… — Она уткнулась лицом в гриву жеребенка и замолчала.
Наступила пауза.
— Старик Сунь уверяет, — снова заговорила Лю Гуй-лань, — что Сунгари вскроется в этом году «по-граждански» и урожай должен быть хорошим. Вместе со стариком Тянем мы засеем пшеницей три му и намелем столько муки, что, когда опять настанут новогодние праздники, будем целые две недели варить пельмени… — Она легонько шлепнула жеребенка. — Ты не болтай, не болтай ногами, малыш! На тополях, — продолжала она, — всюду почки появились и даже лопаться стали. Скоро и цветочки распустятся. Пастушок говорит, что на сопках снега уже нет и дикая яблоня начала распускаться. Да! Он вчера принес тебе в подарок какую-то палку. Говорит, что это барбарис.
Она достала из-под цыновки длинную желтоватую палку:
— Вот, возьми. У Цзя-фу уверяет, будто из коры барбариса делают лекарство, которое понижает жар в теле, а кроме того, если из него вырезать палочки для еды, то они, случись в пище какой-нибудь яд, сразу же начинают дымиться. «А так как он боролся с реакционерами и они на него злы, — добавил при этом У Цзя-фу, — и от них можно ждать любого вреда», то эти палочки сослужат тебе службу. И верно, подмешают, чего доброго, какой-нибудь яд. Выстругай из этого палочки, а то я очень боюсь за тебя…
— Какая же ты у меня глупенькая! — нежно улыбнулся жене Го Цюань-хай. — Откуда ты такие небылицы берешь? Что лекарство из этого дерева снижает жар, я тоже слыхал, но что сделанные из него палочки могут обнаружить в пище яд — это детские сказки…
— Совсем не сказки! — перебила жена, но, заметив, что муж досадливо морщится и безуспешно порывается начать какой-то разговор, она на мгновение остановилась:
— Ты что-то хочешь сказать?
— Хочу идти в армию.
Лю Гуй-лань всплеснула руками, и жеребенок упал.
— Что такое?
— Хочу записаться добровольцем в армию.
Подойдя вплотную к мужу, она посмотрела на него испуганными глазами:
— Ты шутишь?
— Зачем шутить? Уже договорился с начальником Сяо.
— Неужели он тебя отпустит? — все еще не верила Лю Гуй-лань.
— Почему же нет?
— А как же работа в крестьянском союзе?
— Выберут другого.